"Сергей Николаевич Плеханов. Заблудившийся всадник" - читать интересную книгу автора

- Легко сказать, - проворчал филолог и включил фонарик.
Найдя низкую дверь, сбитую из крупных плах, он навалился на нее плечом
и принялся раскачивать. Но сработано было на совесть - дверь не шелохнулась.
Ильин сунул фонарь в карман и стал колотить по грубо обструганным
плахам.
- Эй, открывайте!
Дверь внезапно подалась, и яркий свет ослепил филолога. На фоне
голубого прямоугольника мешковатая фигура отворившего дверь казалась
непроницаемо черной. Заслонившись ладонью, Ильин сказал:
- Позовите начальника! Кто тут у вас главный?
Теперь он различил черты лица стража. Из-под светлых кустистых бровей
на него внимательно смотрели серые глаза. Крупный нос с горбинкой,
облупившийся от солнца, придавал физиономии караульщика горделиво-хищное
выражение.
- К волхву хощешь? - со странным носовым клекотом спросил горбоносый и
смерил Ильина оценивающим взглядом. - Жди.
И захлопнул дверь.
Филолог принялся было гадать вслух, кто этот волхв. Но успел только
проинформировать своих соузников, что так именовали авторы летописей жрецов
древнеславянской языческой религии.
- Они совершали жертвоприношения и молитвенные обряды перед изваяниями
богов...
- Бесы суть! - загремел было Ивашка.
Но тут стукнул засов, и солнечный луч ворвался в землянку.
- Изыди! - позвал горбоносый и махнул Ильину рукой.


VI

Пока двое бородачей, вооруженных короткими мечами, вели его через
нагромождения обугленных стволов, а потом по широкой утоптанной тропе вдоль
полноводной реки, Ильин пытался сообразить, где согласно памятной ему
топографии находились избы Никольского Погоста, но местность казалась
совершенно незнакомой.
Дремучие ели стеной стояли над поймой, там, где должны были тянуться
огороды села. К тому же, коренной берег поднимался намного круче, чем во
времена фольклорной командировки Ильина. "Наверное, оплыл берег - столько
раз за сотни лет перепахивали да перекапывали", - размышляя таким образом,
филолог с любопытством вертел головой во все стороны.
Трава по обочинам тропы стояла в пояс. Крупные яркие цветы нескольких
десятков разновидностей сливались в бесконечный пестрый ковер. Краски в этом
мире вообще казались сочнее, первозданнее. На это Ильин обратил внимание еще
тогда, когда его тащили из воронки. И цвет неба, и зелень хвои, и желтизна
песка, и прозрачность воды - все это было какое-то ненатуральное, с
перехлестом, как на рекламных проспектах заграничных туристских фирм.
"Декорация да и только", - недоумевал Ильин. И все же подсознание
работало, ища объяснение феномену. И вот раздался первый звонок - память
услужливо подсунула разговор из какого-то рассказа Чехова. Герой сетовал: не
то нынче, вот лет пятьдесят назад (то бишь в сороковых годах XIX века!)
лебедей на озерах били. А речь-то шла про Брянскую или Тульскую губернию.