"Сергей Николаевич Плеханов. Заблудившийся всадник" - читать интересную книгу автора

угодили в воронку времени, в Англии появился знаменитый убийца...
- Ну и сравнения у вас! - полыхнула Бестужева.
- Прошу прощения за невольную резкость тона, - ответил Ильин. -
Поверьте, я не хотел бросить тень на ваше поколение.
- Хорошенькое дело, - все не могла успокоиться княжна. - Мы бились,
боролись. А вы там, в светлом будущем, чтите каких-то Достоевских да
Тютчевых, а наших вождей едва имена помните... Не сомневаюсь, что
сладкоголосого Пушкина в великих поэтах числите.
- Разумеется.
- Читайте Писарева, сударь, - ледяным тоном заявила Бестужева. - Или у
вас его запретили?
- Напротив, у нас он в большом... как бы точнее сказать... в почете,
что ли. Собрания сочинений выходят. А вот фраза его насчет того, что сапоги
выше Пушкина, извините, в разряд исторических казусов попала...
Овцыну явно надоел непонятный спор, и он сказал:
- Давайте лучше каждый расскажет, каким образом в церковный подвал
забрался, из коего и в это, как вы, ваше высокородие, обозначили, прошедшее
время угодил...
- Предложение дельное, - поддержал Ильин. - Что толку в полемике? Лучше
говорить о том, что объединяет, чем о том, что разделяет. Вы и начните,
господин Овцын.
- Мгм, с чего только? История длинная, если всю от истока до устья
излагать... Я розыск о бегунах производил - появился у нас в губернии такой
толк раскольничий...
- Сами вы раскольники, - огрызнулся Ивашка. - Не мы веру отчую
пошатнули, а вы, никониане...
Овцын только хмыкнул и ровным голосом продолжал:
- Толк означенный в том состоит, что его последователи себя бегствующей
церковью именуют. Живут, где придется, перебираясь от одного
пристанодержателя к другому - из богатых староверов. Доложено было
консисторией его превосходительству господину губернатору, что под маркой
сих бегунов противу властей богопоставленных злоумыслители кроются.
Отнеслись с сими фактами в Петербург. И вскорости высочайшее повеление
последовало: названных интриганов открыть и, примерному суду предав, во зле
изобличить. Засим и я в северный край губернии был отряжен. А в подвал
церковный проник, несмотря на отговоры настоятеля: мнилось, что здесь-то, в
месте, заколдованным слывущем и оттого народом обходимом, бегунов пристанищу
и быть... Едва факел запалил да в сумрак зловонный сошел, как тяжесть
великая навалилась. А потом - бородатые эти дикари, кафтан терзают, букли
теребят, факел из рук рвут...
- Ясно, - вздохнул филолог. - Может, Анна Аполлоновна нам теперь
расскажет?..
Княжна долго молчала. Ильина подмывало включить фонарик, чтобы
выяснить, в чем дело, но он боялся усугубить напряженность, возникшую из-за
непочтительного отзыва об Антоновиче. Выручил Овцын:
- Анна Аполлоновна, экие вы обидчивые! Бог с ними, с бумагомарателями.
Да в наше время за одного армейского - не гвардейского, заметьте, армейского
- поручика дюжину пиитов можно выменять.
- Можно было, - уточнил Ильин.
- Было, - уныло согласился Овцын.