"Кто не верил в дурные пророчества" - читать интересную книгу автора (Кусков Сергей Юрьевич)129 августа 2001 года в двенадцатом часу дня Марков вышел из "коттеджа" и отправился в киоск за газетами. Завадский не пошел с ним: он хандрил, наверное, погода сказывалась. По всему было видно, что собирается гроза. До киоска было полквартала ходу, Марков в положенное время вернулся, но в дом не пошел, а позвал с крыльца: – Алексей Иванович, идите сюда, поглядите, что я принес! Завадский нехотя оторвался от взятой в библиотеке книги (Чулков Т. В. Моторные топлива: ресурсы, качество, заменители. Справочник. – М.: Политехника, 1998), крикнул: – Несите сюда, Володя! – Она в дверь не пройдет! Завадский отложил книгу, вышел на крыльцо. Марков сидел внизу на лавочке, и ничего у него не было, кроме какой-то газеты в руках. – Что? Где? – удивленно спросил профессор. – Садитесь сюда, Алексей Иванович. Дело есть. – И, не дожидаясь, пока профессор устроится на скамейке, Марков продолжил: – Сдается мне, пора нам отсюда линять. – Что делать? – не понял или не расслышал профессор. За последние дни он сильно сдал. – Ну, сваливать, когти рвать. Драпать, одним словом. Полковник нам все равно не верит, а здесь все в его руках. – Мы же показали ему… – Я вот сейчас в газетенке анекдот прочитал. Ребенок спрашивает: "Мама, что такое паранойя?" А мама отвечает: "Ты отлично понимаешь, что я не знаю этого, и нарочно спрашиваешь, чтобы поиздеваться". Здесь, похоже, тот же диагноз. Профессор молчал. Марков потряс его за плечо: – Алексей Иванович, я вам говорю, линять надо! Никого мы этим не подставим, разве что Шевченко, – так мне его, честно говоря, не жалко. Все равно он с полковником одного поля ягода. Сваливаем! – Куда бежать? – тоскливо спросил профессор. – Володя, вы даже не представляете себе, до какой степени в России веками ничего не меняется! НКВД ведь не Берия учредил и не Ежов, и даже не Дзержинский. Я думаю, и Малюта Скуратов был не первый. Марков молчал, ждал, пока профессор выговорится, а тот продолжал: – Вы считали, сколько надо бензина, чтобы уйти хотя бы на 250 лет? Не меньше десяти тонн, а лучше двенадцать-тринадцать. Где их взять? Они ведь все слили после того полета! Да и не в этом дело. – А в чем? – Вся реактивная авиация летает на керосине, бензина тут просто нет. – Завадский вдруг вспомнил, зачем он взял в библиотеке справочник по моторным топливам. – Володя, я тут читал в каком-то журнале, что в Бразилии переводят автомобильный парк с бензина на спирт. Нефти у них нет, а спирта – из сахарного тростника – сколько угодно. Может, для самолета тоже?.. – Вы думаете, десять тонн спирта достать проще, чем десять тонн бензина? – перебил Марков. – Здесь ведь не Бразилия. – Но бензина в Новокаменске нет вообще! – Авиационного. Автомобильный есть. – И что, моторы смогут работать на автомобильном бензине? – На АИ-98, думаю, худо-бедно смогут. Вспомните, Алексей Иванович, вы же не только штурман, вы еще и бортмеханик. – Но я не видел здесь на заправке АИ-98. – А на заправке вы его здесь и не найдете. Его специально привозят для командования гарнизона и начальства КБ. У них японские джипы на этом ходят. Причем получают через свою агрофирму. – Через какую фирму? – переспросил профессор. – Ну, через подсобное хозяйство. Совхоз, если по-простому. По льготной цене. В общем, воруют по какой-то сложной схеме, я не разбирался в деталях. У нас в колхозе проще делали. – И как же? – Да просто тырили, и все. Не в этом дело. – А в чем? – А в том, что сегодня как раз должен прийти бензовоз из совхоза. – Володя, вы что же, хотите остановить машину на большой дороге? У нас ведь нет вашего "кольта". И ТТ вы отдали Вяткину. Марков поморщился. Он не любил, когда ему напоминали об этом. "Кольта" было жалко, ТТ тоже, а насчет Вяткина – сейчас, задним числом, Марков не имел бы ничего против того, чтобы бортмеханика сожрали волки. – Зачем такие ужасы, Алексей Иванович? Обойдемся без них. Стырим как-нибудь по-простому. Я, знаете, не люблю сложных схем. Профессор помолчал, потом печально сказал: – Это нас не спасает, Володя. Сколько в бензовозе? Тонны четыре? Ну, пусть даже пять. И то, если полный. А надо минимум десять. – Ничего в России не меняется, говорите? Это хорошо… – задумчиво сказал Марков, наклонился к профессору и заговорил шепотом, как будто опасаясь, что их подслушают: – Не надо десяти, Алексей Иванович! Хватит четырех! – Четырех? – Четырех. Нам бы только взлететь, набрать высоту тысячи полторы, потом вы включаете… – И на сколько лет вы рассчитываете уйти? На десять? На двадцать? – Лучше всего на неделю. Вы только включите – и сразу выключите. Чтобы они след потеряли, а очухаться еще не успели. Неделя – самое то. Выныриваем, сразу к земле – и на предельно малой высоте идем на восток… – Зачем на восток?! – А пусть нас ловят на западе. А мы пойдем на восток. Летим, сколько хватит топлива, садимся, как сможем, бросаем машину и двигаем дальше. Электричками, товарными поездами, автостопом, хоть пешком – на Алтай! Забуримся в глушь, к кержакам, там есть такие деревни – живут сами по себе, никакая власть сроду до них не доставала, ни царская, ни советская! И нынешняя эта дерьмократия не достанет. Завадский фыркнул. – Что смеетесь, Алексей Иванович? Это, между прочим, не я придумал, здесь многие так ее называют. – Не обижайтесь, Володя, это я над собой. Помните, я вам говорил, что нельзя уйти в прошлое, а можно только в будущее? А вышло, что надо именно в прошлое. – Почему? – Ну, Алтай, эти старообрядческие деревни – это же допетровская Русь, семнадцатый век. – Какая нам разница… Алексей Иванович, вы летите со мной? Профессор помолчал полминуты и ответил: – Ну, что ж… Как говорят здесь и сейчас, сыграем в эти игры. Лечу. – Вот и хорошо, – сказал Марков, поднимаясь со скамейки. – Честно говоря, мне без вас самолет не угнать. Вы пока собирайте манатки, а я схожу, узнаю, что там и как. Мои-то давно собраны. |
|
|