"Виктория Платова. Смерть в осколках вазы Мэбен (Том 2)" - читать интересную книгу автора

органически не могут принимать чужую культуру, она кажется им непонятной и
безобразной. Такие люди могут существовать только на своей почве, среди
своего народа, пользуясь только своим языком. Все остальное для них
по-настоящему чужое, и они его решительно отвергают. Другая категория - это
те, кто воспринимает чужую культуру как данность. То есть своя культура
близка и понятна, а из другой можно взять что-то полезное для себя. Но она
все равно остается чужой, и относиться к ней можно только равнодушно. А вот
третья категория - это те люди, что готовы принять чужую культуру, они не
считают ее неприемлемой для себя, напротив, стараются как можно больше
взять из нее, чтобы обогатить свой внутренний мир.
- Вы относитесь именно к третьей категории, - проговорила я. - Можно
даже и не сомневаться.
- Вы тоже, - ответил художник, - хотя, возможно, сами еще этого не
понимаете. А знаете, как можно легко распознать людей всех этих трех
категорий? - Он сделал паузу.
- И как же? - поторопила я его. - Не тяните.
- Легко, - он улыбнулся. - Первые никогда не могут правильно
произнести чужое имя или чужое название, обязательно исковеркают. Вторые
могут и не ошибиться, но при этом будут смеяться, а вот третьи с легкостью
произносят даже самые трудные имена и названия, и смеха у них это не
вызывает.
- Ну и теорию вы разработали. - Я смеялась. - Конечно, за отсутствием
чего-то лучшего сгодится и эта, но мне кажется, что вы слишком категоричны
в своих выводах. Все может оказаться и совсем не так.
- Вероятно, вы правы, - он засмеялся вместе со мной, - но знаете,
Леда, я ведь не на пустом месте построил свою теорию. Это результат многих
лет наблюдения за людьми.
Давайте еще выпьем? - предложил он и, не дожидаясь моего согласия,
отправился к стойке.
- Так вы, значит, еще и за людьми наблюдаете, - этими словами я
встретила его, когда он вернулся, - и делаете это, наверное, исподтишка,
чтобы они ничего не заметили. Вы, оказывается, вуаерист, мистер.
- Все люди в какой-то степени вуаеристы, - ответил он, забирая мою
руку и чуть сжимая пальцы, - а что в этом плохого? Мы смотрим на других,
оцениваем их, чтобы лучше понять самих себя.
- Ой, - я притворно сморщилась, - только не надо меня грузить всей
этой философией! Давайте поговорим лучше о чем-нибудь приятном. Или
интересном. Или смешном. Вы знаете какую-нибудь смешную историю?
- Знаю, и немало, - он кивнул. - А может, мы с вами будем
чередоваться? Так, бокалы почти пусты, надо их снова наполнить.
- Я пас, - для верности я прикрыла рукой пустой бокал. - Мне еще
ехать, а в пьяном виде, согласитесь, это весьма тяжело. Особенно когда
трясет и мотает.
- Ехать? - Художник с удивлением посмотрел на меня.
- Конечно, - я кивнула. - В Москве мне больше делать нечего, поэтому,
- я посмотрела на часы, - через пару часиков я отбываю в родной Питер.
- Уже? - огорчился художник. - А вам обязательно нужно уезжать? Может,
все-таки задержитесь? Мы бы погуляли вечером по Москве, а потом...
- Что потом? - спросила я. - Бегали бы, высунув язык, в поисках места
в гостинице?