"Виктория Платова. Смерть в осколках вазы Мэбен (Том 2)" - читать интересную книгу автораорганически не могут принимать чужую культуру, она кажется им непонятной и
безобразной. Такие люди могут существовать только на своей почве, среди своего народа, пользуясь только своим языком. Все остальное для них по-настоящему чужое, и они его решительно отвергают. Другая категория - это те, кто воспринимает чужую культуру как данность. То есть своя культура близка и понятна, а из другой можно взять что-то полезное для себя. Но она все равно остается чужой, и относиться к ней можно только равнодушно. А вот третья категория - это те люди, что готовы принять чужую культуру, они не считают ее неприемлемой для себя, напротив, стараются как можно больше взять из нее, чтобы обогатить свой внутренний мир. - Вы относитесь именно к третьей категории, - проговорила я. - Можно даже и не сомневаться. - Вы тоже, - ответил художник, - хотя, возможно, сами еще этого не понимаете. А знаете, как можно легко распознать людей всех этих трех категорий? - Он сделал паузу. - И как же? - поторопила я его. - Не тяните. - Легко, - он улыбнулся. - Первые никогда не могут правильно произнести чужое имя или чужое название, обязательно исковеркают. Вторые могут и не ошибиться, но при этом будут смеяться, а вот третьи с легкостью произносят даже самые трудные имена и названия, и смеха у них это не вызывает. - Ну и теорию вы разработали. - Я смеялась. - Конечно, за отсутствием чего-то лучшего сгодится и эта, но мне кажется, что вы слишком категоричны в своих выводах. Все может оказаться и совсем не так. - Вероятно, вы правы, - он засмеялся вместе со мной, - но знаете, лет наблюдения за людьми. Давайте еще выпьем? - предложил он и, не дожидаясь моего согласия, отправился к стойке. - Так вы, значит, еще и за людьми наблюдаете, - этими словами я встретила его, когда он вернулся, - и делаете это, наверное, исподтишка, чтобы они ничего не заметили. Вы, оказывается, вуаерист, мистер. - Все люди в какой-то степени вуаеристы, - ответил он, забирая мою руку и чуть сжимая пальцы, - а что в этом плохого? Мы смотрим на других, оцениваем их, чтобы лучше понять самих себя. - Ой, - я притворно сморщилась, - только не надо меня грузить всей этой философией! Давайте поговорим лучше о чем-нибудь приятном. Или интересном. Или смешном. Вы знаете какую-нибудь смешную историю? - Знаю, и немало, - он кивнул. - А может, мы с вами будем чередоваться? Так, бокалы почти пусты, надо их снова наполнить. - Я пас, - для верности я прикрыла рукой пустой бокал. - Мне еще ехать, а в пьяном виде, согласитесь, это весьма тяжело. Особенно когда трясет и мотает. - Ехать? - Художник с удивлением посмотрел на меня. - Конечно, - я кивнула. - В Москве мне больше делать нечего, поэтому, - я посмотрела на часы, - через пару часиков я отбываю в родной Питер. - Уже? - огорчился художник. - А вам обязательно нужно уезжать? Может, все-таки задержитесь? Мы бы погуляли вечером по Москве, а потом... - Что потом? - спросила я. - Бегали бы, высунув язык, в поисках места в гостинице? |
|
|