"Леонид Платов. Безупречный минер" - читать интересную книгу автора

Все море под ним длинно сверкнуло...


ПЫТКА НЕПОДВИЖНОСТЬЮ

Оказалось, что оживать еще труднее, чем умирать. И дольше! Слишком
узкой была эта щель - обратно в жизнь. Чтобы протиснуться сквозь нее, надо
было затратить невероятно много усилий.
Но он очень старался.
Наконец все же удалось протиснуться. От боли он застонал и открыл
глаза.
Высокий потолок. Это хорошо! Комната полным-полна света и воздуха. За
окнами синеет море.
Спрыгнуть на пол и подбежать к окну! Мыкола вскинулся, но смог лишь
приподнять голову над подушкой. Тело не подчинилось ему.
И тогда он застонал опять, потому что понял: ожил лишь наполовину.
Пытка неподвижностью - вот что это было такое! Попробуйте-ка полежать
несколько часов на спине, совершенно не двигаясь, будто вас гвоздями прибили
к кровати, и смотрите в высокое окно, за которым море и верхушки кипарисов.
Вообразите при этом, что вам всего тринадцать или четырнадцать лет, что вас
прямо-таки распирает от желания бегать, прыгать, кувыркаться, так и
подмывает вскинуться, стукнуть голыми пятками об пол и опрометью выбежать из
дома.
Долго болея и постепенно теряя подвижность, человек, возможно,
привыкает к такому состоянию, если к нему вообще можно привыкнуть. Но тут
чудовищное превращение - в колоду, в камень - было мгновенным.
И он никак не мог понять, как и почему это произошло. У него в
результате контузии отшибло память.
Казалось, всего несколько минут назад ходил, бегал, прыгал, смеялся, а
теперь не может двинуть ни рукой, ни ногой, будто туго-натуго спеленат. Над
ним склоняется озабоченное лицо нянечки, его поят лекарством и откуда-то,
как слабое дуновение ветра, доносится шепот: "Бедный мальчик!"
Значит, теперь он уже бедный мальчик?
В голове прояснялось очень медленно. Ему надо было вспомнить все, снова
испытать весь пережитый им ужас, секунда за секундой, только в обратном
порядке.
Врачи старались утешить Миколу. Но он молчал, упрямо закрывая глаза.
Даже не мог отвернуться от врачей - должен был лежать, как положили, на
спине, подобно бедному жучку, которого ни с того ни с сего перевернули
кверху лапками.
На несколько дней приехала из Гайворона мать. Но и с нею он больше
молчал.
- Бесчувственный он у вас какой-то, - соболезнуя, сказала докторша
Варвара Семеновна. - Хоть бы слезинку уронил!
Но она просто не знала ничего. Мыкола плакал, только тайно, по ночам.
Принесли ему как-то книжку - "Евгений Онегин". Он читал ее весь вечер и
был какой-то очень тихий. А ночью сиделке, которая вязала в коридоре, вдруг
почудился плач. На цыпочках она вошла в палату.
Ночник, стоявший на полу, бросал полосу света между койками. Отовсюду
доносилось спокойное дыхание или натужный храп. Только на койке Мыколы было