"Андрей Платонов. Деревянное растение" - читать интересную книгу автора

свободным, и никто не может лишить его свободы, если он сам того не захочет.
Насилие, которое захочет человек применить как будто для удовлетворения
собственной свободы, на самом деле уничтожит эту свободу, ибо где сила -там
нет свободы, свобода там - где совесть и отсутствие стыда перед собою за
дела свои.

На суд Божий явились два человека: один еле живой, умирающий, другой
цветущий и радостный.
- Что ты делал? - спросил Бог перваго.
- Всю жизнь умирал во имя Твое,- отвечал тот.
- Для чего?
- Чтобы не умереть.
- А ты? - спросил Бог второго.
- Всю жизнь боялся смерти и заботился только о теле своем.
- Для чего?
- Чтобы не погасла в нем жизнь.
Тогда сказал Бог обоим:
- Оба вы хотели одного - жизни и ушли от нея, один в неживой дух, ибо
умертвил тело, другой в мертвое тело, ибо забыл все, кроме тела. И оба вы
мертвы. Но вот, если бы вы постигли, что дух и плоть одно - оба были бы
вечно живы и радостны радостью Маей. <...> Не много дорог в мире, а одна, не
многие идут по ней.
- Что же теперь делать нам? - спросили согрешившие.
- Понять себя и жить сначала.

Закон мировой необходимости - закон мировой свободы.
Свобода - вот причина мира (космоса и гражданского состояния).

В сущности нет ни детей, ни взрослых - есть одинаковые люди. Взрослый
ни дороже, ни дешевле ребенка.
Дети - все разумные люди. Великая ложь смотреть на них сверху; они
хитроумный, удивительный и наблюдательный народ.

Гений: он слабых задушит, сильным даст жизнь.
Знание это золото веры, разменянное на медяки.
Искусство заключается в том, чтобы посредством наипростейшего выразить
наисложнейшее. Оно - высшая форма экономии.
Люби и верь и будешь счастлив!

1928-1930

Это не животное, а прямо человек.
"Котл< ован >": отняв имущество, опустошили душу.
Интернационал велик - жители найдутся.
Законы для отсталых элементов.
Дети не едят сахару, чтобы создать социализм.
Если сравнить живых с умерш< ими>, то живые говно.
Социализм пришел серо и скучно (коллективизация) как Христос.

Как хороша жизнь, когда счастье недостижимо, и о нем лишь шелестят