"Андрей Платонов. На могилах русских солдат (Сб. "Течение времени") " - читать интересную книгу автора

Зверь, конечно, может быть сентиментальным, но здесь нет и
сентиментальности, здесь нет и подобия содрогания убийцы над прахом своих
жертв. Здесь есть обыкновенный расчет глупого злодея - обмануть всех;
глупец всегда уверен в своем уме и в своем благородстве, но более всего он
уверен, что он обманет всех, а его никто. Но злодеев и не следует
обманывать, их нужно уничтожать. В свое уничтожение злодей обычно не
верит, а когда ему придет возможность удостовериться в своей гибели - он
не успеет этого сделать и все равно не поверит; он и тогда попытается
перехитрить всех, чтобы как-нибудь выкрутиться.
И посейчас стоит этот крест над сотней тысяч трупов советских солдат,
убитых и умерщвленных в плену, в нарушение и поругание не только всех
международных конвенций о военнопленных (об этом мы и не собираемся немцам
напоминать), но и в надругание над честью и достоинством воина (убийство
безоружного вне поля брани). Фашисты не знают смысла существования солдата
и разума его действий, именно потому они и шумели о себе, как о солдатской
нации, более чем любой другой народ, подобно тому как импотент более всех
интересуется плодовитостью; и скажем еще, что именно отсутствие истинного,
одухотворенного воина в рядах германской армии является одной из причин
поражения фашистской армии. Немцы воспитали из своих солдат убийц, но
действительный солдат - противоположность убийцы: смысл его близок смыслу
матери. Если немцы захотят понять точнее, что это означает, пусть они
обратятся к хорошо известным им русским солдатам...
Вокруг этого креста, памятника глупого, жестокого и самонадеянного
лицемерия, сейчас осыпаются листья берез; стоит глубокая осень; шумит
ветер в голых мертвеющих ветвях. Сколько великой юной силы навеки вдавлено
немцами в эту землю!.. На некоторых могилах (всего их здесь около двухсот)
есть маленькие деревянные кресты с дощечками, и на дощечках тех надписи -
десять, пятнадцать фамилий, иногда указан и год и даже место рождения.
Годы рождения: 1915, 1917, 1918, 1920, 1922-й... Иным из нас это будут
братья, а иным уже дети. Это наши дети лежат. После десяти, пятнадцати
фамилий немцы скромно добавляли: "и другие". Так можно у заставы большого
города повесить доску с перечислением жителей и написать на ней: "Иванов,
Петров и другие". Большие могилы-площади не имеют таких именных досок; у
фашистов не хватало фантазии на них написать: "Здесь лежит всего один
человек".
Население мертвых, погибших в лагере 352, столь велико, что мы здесь
находим и знакомых товарищей: Чумаков Георгий, Шмаков Сергей, Артемов
Петр, Климентов Никита. Двое из них сержанты и двое - офицеры. Сержант
Климентов Никита до армии был рабочий человек; он был буровым мастером на
бурении глубоких разведочных скважин. Некогда он говорил мне, что
когда-нибудь он пробурит в Советском Союзе такую глубокую скважину, что
алмазный бур его достигнет великого подземного ювенильного моря - водоема
девственной воды. Петр Артемов был поэтом. У него было впечатлительное
разумное сердце художника, но у него не стало теперь жизни; немцы обратили
его молодые кости в мертвый минерал, и кровь его стала лишь трупной
жидкостью.
Но не все, далеко не все наши военнопленные лежат в окрестностях Минска на
одном этом кладбище. В урочище Уручье есть десять огромных ям-могил. Там
лежат трупы в семь слоев. Все трупы уложены вниз лицом, на многих из них
сохранились остатки одежды и обуви. Среди этих трупов много наших