"Владимир Пистоленко. Крылья беркута" - читать интересную книгу автора

ваши помыслы знаю!
- Ничего вашего и на ломаную копейку нам не надо, - тихо заговорила
Надя. - Ничего не надо! А подглядывать я и не думала. Если говорить правду,
то я и в доме-то совсем не была, вот только вошла.
- Ври больше! А за шубами в подклети кто прятался? Примолкла! Стоит,
чуть дышит. Думаешь, я так ничего и не понимаю?
- Вот, гляди, Иван Никитич, - бабушка Анна повернулась в угол, где
висела икона, и перекрестилась. - Перед богом клянусь, не было ее.
- И того хуже. Я что велел? Без спросу никому не отлучаться из дому.
Забыли?! Видали, дома ее не было! А где была, я спрашиваю? Выходит, ночью
таскалась где-то с деповскими кобелями. Вон отсюда! Мне в доме суки не надо!
Надя ничего не ответила, только, чтоб не разрыдаться, крепко закусила
губу.
- Иван Никитич, за что же ты ее позоришь? - заплакала бабушка Анна.
Надя обняла ее.
- Не плачь, бабуня. Пойдем.
- Ты хоть свою дочку, Иван Никитич, вспомни, Иринушку, да подумай, если
бы вот так о ней кто сказал, как ты о Наде...
- А еще старый человек, - гневно бросила Надя и, взяв бабушку под руку,
повела ее к своей комнате.
- Не тебе меня учить! - рявкнул Стрюков. - Собирайтесь, чтоб завтра и
духу вашего в моем доме не было. И духу чтоб не было!
- Твоя сила, твоя и воля, - вытирая слезы, отозвалась бабушка Анна. -
Только грех тебе, Иван Никитич, грех. Я в твоем доме не один год спину гнула
да угождала, и Надя тоже. Отольются тебе наши слезы сиротские, отольются,
Иван Никитич, попомнишь тогда мое слово.
Стрюков решительно махнул рукой.
- А ну, хватит языком трепать. Не уйдете сами, велю завтра вышвырнуть
на улицу, ко псам собачьим. - Он повернулся к маячившему у сенных дверей
Василию. - Слыхал, Василий? С тебя спрос будет.
Василий молча шевельнул губами и кивнул головой.
- Спасибо и на том, - горестно сказала бабушка Анна. - Значит, и
доброго слова не заслужили.
- Сами себя вините, - бросил Стрюков.
Бабушка Анна и Надя ушли в свою комнату.
Стрюков хмуро взглянул на Василия.
- Ну, а ты чего торчишь здесь? Кто тебя сюда звал? Твое место - где?
- Иван Никитич, там Коняхин ломится, - топчась на месте, несмело
заговорил Василий.
- В шею, всех гони в шею! - крикнул Стрюков. - Коняхины, Моняхины! Я
тебе что приказывал насчет ночного времени? Никого со двора, ни во двор! Или
мое слово не закон? Может, я уже не хозяин в своем доме? Может, думаешь,
тебе здесь депо? Так я скоро научу, я скоро укажу, что и как.
Василию не раз доводилось видеть хозяина сердитым, но в таком гневе он
видел Стрюкова впервые. Пятясь назад, Василий несмело проговорил:
- Так я, Иван Никитич, ничего. Я-то все, конечно, и ваше слово блюду...
Я же не сам по себе взошел... Коняхин-то ломится, к вам спосылает, дело,
говорит, большое. И грозится он. Скажи, говорит, Ивану Никитичу: беда, мол,
будет, коли я не пущу его и вы сегодня не повидаетесь. Вот так оно, как на
духу. Я говорю ему: не велено, а он грозится. Так что, как вы скажете, так