"Борис Письменный. Агруйс-красивист" - читать интересную книгу автора

Путиловском?
- Чо-чего?
_ Как там наш Подольский завод швейных машин, працует?
Швеймаш-то? Умора, денег нет, зарплату шестеренками платят...

Мы отправились в сауну, где Агруйс усиленно охал и отдувался, не от
жара, как оказалось.
_Заметил, какие хорошенькие. Девоньки мои золотые_крутой лобик,
глазенки чистые, косички с бантиками. Немедленно Москва проклюнулась_ весна,
косое солнце на меловой доске, след мокрой тряпки... Драка портфелями, голые
чьи-то коленки, косички дрыгают...
_Ностальгируете, Гумперт Гумперт?
-Тоска по родине_ давно разоблаченная морока,-процитировал Иона. -
Тут другое, пусть даже наше советское детство. Какая была власть, согласись,
не играет рояли. Признаюсь_люблю отчизну я. - Но странною любовью, -
квакнул я машинально. Иона не слушал; его понесло...
-Отчизна, отечество... это, знаешь-ли, не Царское тебе Село, совсем
нет. Родина - не прописка, а язык, особенно если проговорил с малолетства.
Это каждый знает или хотя бы предчувствует. Патриотизм - другое дело. Он
нужен манипуляторам, для которых ты покорная масса и пушечное масло, то есть
мясо... Что-то меня на продукты сбивает_аппетит разыгрался. Не о том сейчас
речь. Признаться, душа моя и в Америке не прекращает говорить по-русски. По
хайвею еду, старые песни кричу во весь голос, если только не лузгаю семечки.
Спросишь, зачем? Уж точно не из русофильства. Может, просто не хочется быть
как здешние тутотмороженные. Мы другие. Мне так кажется...

Мы с Ионой привычно так 'умничали', пикировались консервами
определений-накопленными полуфабрикатами фраз, идей и словечек, намекая, не
договаривая -обычное, похоже, для иммигрантов с верхним образованием
недомогание. Тривиальное как простуда. Удобное тем, что много думать не
надо, на каждый случай отыщется цитата или присказка. Готовая и круглая.

_Подмосковных девчонок увидел, будто живой водой плеснули - до чего
разговаривать с ними легко! Верят. Добрые. Благодарные слушатели. Рассмеши,
что так просто, они за тобой в огонь и воду. А чтобы знал, что я не
сусальничаю, не расписываю тебе палехские шкатулки, позволь приведу сразу
сноску и примечание к сему эпизоду._ Девочки удивились, что иностранец
по-ихнему знает. Вполне искренне. Допускаю. Они тут больше года в глухой
немоте как в сурдокамере; и, вдруг, - русская речь, не где-нибудь в
Бруклине, а в графстве Берген, облюбованном, как известно, больше
пришельцами корейской деноминации. В нашей местности церкви и текорейские;
одни иероглифы сверху-вниз; с хорошим английским легко потеряться.
...Слушай, что было дальше.

Через минуту бабушка, она еще ахает, еще расплывается, как блин, но и
смекает: Тож не НАСТОЯЩИЙ американец. Не настоящий иностранец, который, уж
как хотите, обязан быть не нашего поля ягодой. _ Такой же он прохиндей, как
мы! (со своими не церемонимся). И тут же додумала: Иммигрант он обычный, наш
он ев-рей-чик! Эка иностранец нашелсяну его к шутам гороховым! Тут и
детки-девоньки, они ведь с бабкой родственную связь имеют, флюиды чуют сразу