"Борис Письменный. Явление Духа" - читать интересную книгу автора

девчонки; был бы я помоложе, вроде тебя... Замечательный полет, просто
замечательный, - отвечал он мне, обнимая. Такое к тебе внимание и забота -
просто замечательные. Я хотел им в книгу жалоб благодарность поместить. По
ихнему не говорю, сам понимаешь, показываю рукой, что хочу написать - так
они все слетелись, волнуются, лопочут, суют мне разные тетрадки,
карандаши...

Челюсть у Духа стала, как примороженная, от зубного протеза, отчего
говорил он теперь мультипликационным голосом Вини-Пуха.
Тут к нам приблизилась крупная усатая женщина в пиджаке, сплошь
завешанном орденами и медалями. - Духовичный! - строго сказала она. - Я,
кажется, неоднократно предупреждала. Не были на объективке; результат налицо
- не знаете, как себя вести за рубежом. Где группа и где вы! Можно
подумать, что кому- то нужно особое приглашение?
- Товарищ Маклакова, все будет в порядке, вот же мой фактический
родственник, прибуду точно в срок.
- Надо было согласовать почетче, - сказала Маклакова. Круто
повернулась и удалилась.

По дороге с аэропорта Дух, не отрываясь, глядел в окно, пробовал на
язык, произносил надписи, но русскими буквами: - Лонг- Исланд- Эхит-
Ван- Вуск...
- А-чо, по-немецки я все это могу читать. Правда, буквы одни.
Пока добирались до въезда на мост Трайборо, Дух сделал свой первый
вывод про Америку: - Ну что ж, на Волоколамку похоже.

Гордый за Америку, будто все это я сам понастроил, я свернул на мост
Квинсборо, чтобы остановиться в даунтауне и ошарашить Духа настоящим Нью-
Йорком. - Вы не очень устали с полета?
- Да нет, какой- там! Как на ковре- самолете; так все быстро - не
ожидал; то - кино, то журналы, то тебе кушать несут...

Движение немного схлынуло. Мы остановились у центра Рокфеллера; обошли
по периметру конькобежный каток. Щурыми зелененькими глазками Духа я смотрел
- куда и он - вверх, на будго покачивающиеся от ветра верхушки башен;
разглядывал сверкающие товарные витрины. Не знаю - чего я точно ждал, может
быть, думаю, услышать как человек- легенда из моего неправдоподобного
булыжного Тверского- Ямского детства невольно поразится - заахает или
остолбенеет; еще бы - после первого в жизни перелета через океан, впервые
увидеть манхеттенское столпотворенье!
По-человечески я считал, что это будет вполне заслуженное удивление,
которое, признаться, лично для меня самого как- то в суматохе приезда
смешалось, пронесло- проехало; и где- то на дне сознания, уже
впоследствии, я, кажется, сожалел об этом; но потом - суп с котом, фокус
первого неподдельного взгляда не воротить.

- Ну, Сан- Макеич, - подталкивал я Духа, стараясь однако не
подсказывать ответ: - Как оно- ничего?
- Выс-с-окие дома, - констатировал он, - а потому как и называются
небоскребы. Глядя на витрины, Дух замечал: - Этого добра у нас навалом, не