"Борис Письменный. Явление Духа" - читать интересную книгу автора

На закате мы отправились к знакомым - Мотовилкиным, у которых был самый
подходящий для барбекю зеленый дворик- бэкярд. День стоял расчудесный,
Пьяный майский воздух. В кружеве солнечных пятен возбужденно шумели гости, и
все прибывали новые.
В круговороте у стола с закусками мы неожиданно наткнулись на кого бы
вы думали? На Эрика! Одной рукой он пытался смахнуть с лопатки блямбу
паюсной икры в свою картонную тарелку, а в другой руке - держал пластиковый
стакан, из которого при каждом его взмахе выплескивалось вино. Эрик был
чисто выбрит, одет по небрежной моде - во что- то безразмерное номерное
баскетбольное, и в нем ничего не осталось от прежнего сиониста.
- Какие лю- юди! - протянул Эрик блатньм голосом.- Старичок, я
только что из Москвы; мотаюсь взад- вперед. Увидимся позже, окей? -

Птицы и белки сходили с ума, На дальнем краю большой поляны опершись на
новую трость Дух следил за хороводом белок в ветвях. Казалось - все белки
участка слетелись в тот угол, чтобы угодить благодарному наблюдателю. От
легкого пьяного ветра в блюда с салатом летели ольховые сережки и цветочная
пыльца. Поэт Финкельгросс декламировал, а может быть сходу, а- ля
прима,слагал стихи:

Зачем меня осыпал семенами весенний лес? Я не земля, не дева
плодородья. Я горожанин- страшный книгочей. Зачем я под зеленой кроной -
весь в семенах, летучих- вертолетах? Тут парашюты, носики, стрижи, пушинки,
винтики, ножи... Зачем они слетелись? На мне им не взойти...

Действительно, весна как- то по особеннему отчаянно рвалась к жизни:
всюду попадалась мошкара и муравьи, жужжали шмели; зеленые вошки ползали по
руке, извивающиеся личинки десантом свисали с неба и падали за шиворот;
шагнешь - и невидимая паутина облепляет лицо. Гости сморкались, обсуждали
аллергию, и понемного перебирались внутрь дома. Говорили по- русски и по-
английски. На одном краю стола раздавалось даже что- то по- немецки: наш
эмигрант из Берлина
- Хорст (Хацкель) Шапиро беседовал с пожилым соседом Мотовилкиных -
Бруно. Они оба явно работали на публику: тут же переводили немецкие слова
остальным. Бруно рассказывал, как он, молокосос - солдат Вермахта, с
нестреляньм своим фаустпатроном попал в русский плен. Его отправили в
страшную Сибирь, откуда чудом удалось сбежать на Запад и спастись.
- Помню с тех пор по- русски, - смеялся Бруно: - заспьеваем
пьесенку; прошу пани попердолить. Боле не разумию...

Хорст Шапиро пел на идиш какой- то куплет, подмигивая, делая вид, что
это по- немецки. Он положил руку на плечо Бруно, и они качались и пели,
изображая баварский бирхалле.
- Окей, все- таки не понимаю, - сказал Эрик, - как, Хацик, ты
можешь жить в Германии со своим Юдишь Дойч? - - - Очень даже Зэр- Гут,
- смеялся Шапиро. И, уже серьезным голосом стал говорить о своей
преданности европейской культуре и все обычные объяснения по такому поводу.
- А почему, спрашивается, я должен давать удовлетворение юдофобам, избегать
хорошего места. Германия - страна - великая; немцы, в целом, - сейчас
шелковые перед нами...