"Алексей Феофилактович Писемский. Ваал (Драма в четырех действиях)" - читать интересную книгу автора

Бургмейера, сделалось страшно за самое себя - мне казалось, что ты меня
любишь только мимолетною любовью! Я отвергла тебя; но надолго ли бы сил моих
хватило на это, я не знаю, и, конечно, рано или поздно, а я сказала бы тебе
всю правду, и теперь только случай поторопил это. Муж мой (с грустной
усмешкой), после всей-то воображаемой мною любви его ко мне, на днях мне
говорит: "Дела мои запутались и зависят от Мировича; поди к нему, кокетничай
с ним, соблазни его и выпроси у него согласие не вредить мне!" Слыхал ли ты,
Вячеслав, чтобы какой-нибудь муж осмелился сказать жене своей, самой
грязной, самой безнравственной, подобную вещь! Я в минуту же вырвала из души
к Бургмейеру всякое малейшее чувство и пришла к тебе! Сделай по его, как он
просит, заплати ему этим за меня и возьми меня к себе!
Мирович (все с большим и большим волнением слушавший Клеопатру
Сергеевну, при последних словах ее встал с своего места). Клеопатра
Сергеевна, за откровенность вашу я и сам отплачу вам полной моею
откровенностью: что обладать вами есть одно из величайших блаженств для
меня, вы сами это знаете; но тут, подумали ли вы об этом, нас может, как вы
сами желаете того, соединить только, я не скажу - преступление, нет, а
что-то хуже того, что-то более ужасное!.. Соединить мой подлый и бесчестный
поступок!
Клеопатра Сергеевна. Тут не будет, Вячеслав, бесчестного поступка с
твоей стороны... Муж мой сам мне сказал... предо мной ему нечего было
выдумывать и лгать... сказал, что он весь свой подряд исправит потом.
Мирович. Какая ж польза будет от его исправления? Я все-таки войду с
ним в плутовскую сделку; но, наконец, я ни слова бы не говорил, если бы
только это касалось меня. Пусть меня клеймят и позорят! Тому, что я пылаю к
тебе неудержимою любовью, - никто, конечно, не поверит. Нынче этому никто не
верит! Все назовут меня сладеньким селадоном, готовым из-за хорошенькой
женщины сделать всевозможный гадкий поступок. Я все бы это перенес, но,
сокровище мое, тут тебя заподозрят и объяснят, что ты была сообщницей твоего
мужа.
Клеопатра Сергеевна. Нет, Вячеслав, я не сообщница его!.. Я люблю тебя
больше всего на свете и прошу тебя за мужа, потому что хочу навеки и
навсегда с ним расстаться и расквитаться.
Мирович. Знаю я, Клеопаша, и все это вижу!.. Если бы ты только знала,
какую я адскую и мучительную борьбу переживаю теперь!.. Тут этот манящий
меня рай любви, а там - шуточка! - я поступком моим должен буду изменить
тому знамени, под которым думал век идти! Все наше поколение, то есть я и
мои сверстники, еще со школьных скамеек хвастливо стали порицать, и
проклинать наших отцов и дедов за то, что они взяточники, казнокрады,
кривосуды, что в них нет ни чести, ни доблести гражданской! Мы только тому
симпатизировали, только то и читали, где их позорили и осмеивали! Наконец,
мы сами вот выходим на общественное служение, и я, один из этих деятелей,
прямо начинаю с того, что делали и отцы наши, именно с того же лицеприятия и
неправды, лишь несколько из более поэтических причин, и не даю ли я тем
права всему отрепью старому со злорадством указать на меня и сказать: "Вот,
посмотри, каковы эти наши строгие порицатели, как они честно и благородно
поступают". Ты, Клеопаша, как женщина, может быть, не поймешь даже в этом
случае моих чувств...
Клеопатра Сергеевна. Напротив, Вячеслав, я все это понимаю и больше ещё
начинаю тебя любить и уважать за то!.. Господь с тобой, иди своей дорогой!..