"Алексей Феофилактович Писемский. Масоны" - читать интересную книгу автора

совсем разучился! - отвечал правитель дел, сухопарый, или, точнее сказать,
какой-то даже оглоданный петербургский чиновник, с расчесанными
бакенбардами, с старательно вычищенными ногтями, в нескольких фуфайках и
сверх их в щегольском белье.
Фамилия его была Звездкин, а чин - действительный статский советник. В
петербургском чиновничьем мире он слыл за великого дельца, но вместе с тем и
за великого плута. Его нарочно подсунули из министерства графу Эдлерсу, так
как всем почти было известно, что почтенный сенатор гораздо более любит
увлекаться вихрем светских удовольствий, чем скучными обязанностями службы;
вследствие всего этого можно было подозревать, что губернатор вряд ли не
нарочно старался играть рассеянно: в его прямых расчетах было проигрывать
правителю дел!
Посмотрев еще несколько времени на игру, граф пошел далее в следующую
большую гостиную. Хозяин дома, бывший, должно быть, несмотря на свою
грубоватую наружность, человеком весьма хитрым и наблюдательным и,
по-видимому, старавшийся не терять графа из виду, поспешил, будто бы
совершенно случайно, в сопровождений даже ничего этого не подозревавшего
Марфина, перейти из залы в маленькую гостиную, из которой очень хорошо можно
было усмотреть, что граф не остановился в большой гостиной, исключительно
наполненной самыми почтенными и пожилыми дамами, а направился в боскетную,
где и уселся в совершенно уединенном уголку возле m-me Клавской, точно
из-под земли тут выросшей.
- Опять уж парочкой! - шепнул предводитель Марфину.
- О, дурак, старый развратник! - пробормотал тот с досадой и с
презрением.
- Да! - протянул предводитель. - Не такого бы по нашим делам нам
надобно прислать сенатора.
В ответ на это Марфин пожал плечами и сделал из лица мину, как бы
говорившую: "Но где ж их взять, когда других и нет?"
- Но скажите, по крайней мере, - не отставал от него предводитель, - не
привезли ли вы каких-нибудь известий о нашем главном деле?
- Никаких и много! - отвечал своим обычным отрывистым тоном Марфин.
По лицу губернского предводителя пробежало любопытство, смешанное как
бы с некоторым страхом.
- Мое нетерпение, ей-богу, так велико, - начал он полушепотом и
заискивающим голосом, - что я умолял бы вас теперь же сообщить мне эти
известия.
- Но здесь нельзя говорить об этом!.. Надобно уйти куда-нибудь! -
возразил ему Марфин.
- Это очень легко сделать: прошу вас пожаловать за мной, - подхватил
предводитель и, еще раз взглянув мельком, но пристально на сидевшего в
боскетной сенатора, провел Марфина через кабинет и длинный коридор в свою
спальню, освещенную двумя восковыми свечами, стоявшими на мозаиковом с
бронзовыми ободочками столике, помещенном перед небольшим диванчиком.
Пол спальни был покрыт черным ковром с нашитыми на нем золотыми как бы
каплями или слезами. По одной из стен ее в алькове виднелась большая кровать
под штофным пологом, собранным вверху в большое золотое кольцо, и кольцо это
держал не амур, не гений какой-нибудь, а летящий ангел с смертоносным мечом
в руке, как бы затем, чтобы почиющему на этом ложе каждоминутно напоминать о
смерти. Передний угол комнаты занимала большая божница, завершавшаяся вверху