"Роберт М.Пирсиг. Лайла. Исследование морали " - читать интересную книгу автора

привыкании к новой физической ситуации. "Что я тут делаю? - спрашивал он
себя. - Что-то сейчас происходит дома?... Как мне теперь проверить все
тетрадки по английскому к понедельнику?... и так далее. Но такие мысли
становились все менее и менее настойчивыми, и он все больше больше
погружался в то, где он теперь находится и что сейчас наблюдает.
Как-то после полуночи, после многочасового слушания пения и барабанного
боя, кое-что стало меняться. Экзотические аспекты стали бледнеть. Вместо
того, чтобы чувствовать себя просто наблюдателем, все более и более
удаляющимся от всего этого, его восприятия стали двигаться в противоположном
направлении. Он почувствовал, как в нем возникает теплота по отношению к
этим песням. Он пробормотал Джону-Деревянной Ноге, сидевшему рядом с ним:
"Джон, какая прекрасная песня!", и сказал это от души. Джон посмотрел на
него с удивлением.
Какая-то громадная неожиданная перемена происходила в его отношении к
музыке и людям, певшим ее. Что-то в том, как они разговаривали, занимались
делом и общались друг с другом вызывали глубокий отклик в нем, настолько
глубокий, что превосходил все предыдущее.
Почему он чувствует себя так легко? Ведь меньше всего на свете он
ожидал такого именно здесь.
В самом же деле не совсем так. Только часть его была умиротворена.
Другая же была все же отстранена, настроена аналитически и настороженно. Как
будто бы он стал раздваиваться, одна часть его хотела остаться здесь
навсегда, а вторая - стремилась немедленно убраться оттуда. Вторую ипостась
он понимал, но кем же была тогда первая? Эта первая ипостась была
таинственной.
Эта первая ипостась казалась какой-то таинственной стороной его
личности, темной стороной, которая редко разговаривала и старалась не
показываться людям. Кажется, ему известно о ней. Но думать об этом не
хотелось. Это была сторона с мрачным угрюмым видом, сторона, не любившая
власть, сторона, "из которой не было никакого толку", и никогда не будет.
Ему было известно об этом, он печалился по этому поводу, но поделать ничего
не мог. Она никогда не будет счастливой где бы то ни было, она всегда
стремилась куда-то дальше.
Эта сторона впервые заявила ему "перестань скитаться", "это твой
настоящий народ", он стал понимать это слушая их песни, бой барабанов и
глядя в огонь. Нечто в этих людях как бы говорило этой "плохой" стороне: "Мы
прекрасно понимаем твои чувства. Мы сами чувствуем то же".
Вторая же "хорошая", аналитическая сторона, просто наблюдала и вскоре
стала плести громадную симметричную интеллектуальную сеть, гораздо большую и
совершеннейшую из тех, что ему доводилось делать прежде.
Ядром этой интеллектуальной сети было наблюдение, что когда индейцы
входили в шатер или выходили из него, когда подкладывали поленья в огонь,
когда передавали церемониальный пейоте, трубку или пищу, они просто делали
это. Они не совершали нечто. Они просто делали это. Не было никаких лишних
жестов. Когда они подкладывали ветку в костер, они просто перемещали ее. Не
было никакого ощущения церемонии. Они участвовали в церемонии, но то, как
они это делали вовсе не представляло собой церемонии.
В обычных условиях он не стал бы придавать этому большого значения, но
пейоте раскрыло ему ум, а поскольку внимание его больше ни на что не
отвлекалось, он углубленно стал вдаваться в это.