"Луиджи Пиранделло. Длинное платье" - читать интересную книгу автора

только! смеяться над ее платьем или, предположим, даже над выражением ее
лица, и это после того серьезного разговора, который был у них накануне
вечером по поводу этого таинственного путешествия в Цунику...
Разве не походило их путешествие на военную экспедицию, на штурм хорошо
укрепленного горного замка? Разве не было ее длинное платье главным оружием
этого штурма? Так что же смешного в том, что она заблаговременно делала
смотр этому оружию, училась обращению с ним?
Накануне вечером Коко сказал ей, что наконец приспело время всерьез
потолковать об их делах. Диди только вытаращила на него глаза. Об их делах?
Каких делах? Разве могли быть у нее какие-то дела, о которых стоило бы
потолковать, да еще серьезно?
Оправившись от первого удивления, Диди расхохоталась. Она знала только
одну особу, как бы нарочно созданную для того, чтобы думать о делах - своих
или чужих, безразлично. Этой особой была донна Сабетта, ее гувернантка,
которую Диди называла донной Бебе или, в скороговорке, просто донной Бе.
Донна Бе постоянно думала о своих делах. Когда Диди особенно досаждала ей
своими неожиданными сумасбродными выходками, бедняжка, доведенная до
отчаяния, делала вид, что плачет, и, хватаясь руками за голову, начинала
причитать:
- Ради всего святого, синьорина, дайте мне подумать о своих делах!
Неужели Коко в тот вечер спутал ее с донной Бе? Нет, он ничего не
спутал. В тот вечер Коко открыл ей, что эти благословенные их дела и в самом
деле существуют и что они важны, и даже весьма важны, как, впрочем, важно и
ее длинное дорожное платье.
С детских лет привыкнув к тому, что раз, а то и два в неделю отец
уезжал в Цунику, и наслушавшись разговоров о поместье Чумиа, о серных копях
Монте-Дьези и о разных других копях, владениях и домах, Диди легко освоилась
с мыслью о том, что все эти богатства являются собственностью баронов Брилла
и принадлежат ее отцу.
На самом же деле они принадлежали маркизам Нигренти ди Цуника. Отец ее,
барон Брилла, был всего лишь опекуном. И вот эта опека, доставлявшая отцу в
течение двадцати лет завидное благополучие, а Диди и Коко - полный достаток,
должна была кончиться через три месяца.
Диди было чуть больше шестнадцати, и она родилась и выросла среди этого
благополучия. Коко же перевалило за двадцать шесть, и он сохранял отчетливое
воспоминание о далеких годах нищеты, в которой билась семья, прежде чем отец
всеми правдами и неправдами выхлопотал себе опекунство над несметным
богатством этих маркизов Цуника.
А вот теперь над ними снова нависает угроза нищеты, быть может и не
такой, как раньше, но которая после двадцати лет благоденствия наверняка
показалась бы им еще более тяжелой, и отвратить ее можно, только приведя в
исполнение тот план военной кампании, который с таким искусством измыслил
отец. Путешествие в Цунику и было первым стратегическим маневром.
По правде говоря, даже не первым. Дело в том, что три месяца назад Коко
уже ездил с отцом в Цунику на разведку; он пробыл там около двух недель и
познакомился с семейством Нигренти.
Насколько Коко мог понять, семейство состояло из сестры и трех братьев.
Твердо он не был в этом уверен, потому что в старинном замке, расположенном
на горе, которая господствует над всей Цуникой, проживали еще две
восьмидесятилетние старухи, две тетки, принадлежность которых к Нигренти он