"Клаудиа Пиньейро. Твоя " - читать интересную книгу автора

повторяли остальным, будто сами к этому делу никакого отношения не имеем.
Притворялись почти двадцать четыре часа в сутки. Перед посторонними мы не
могли позволить себе ни малейшей ошибки. Я до того увлеклась, что играла эту
роль даже наедине с собой. Как-то, принимая душ, я поймала себя на мысли:
"Знать бы, что случилось с бедной Алисией". Тут я поняла, что все сделала
правильно. Потому что если кто и знал, что случилось с Твоей, так это я. Но
уже несколько месяцев я провела, притворяясь, играя роль перед другими.
Сознание начало раздваиваться. Ты влезаешь в шкуру своего персонажа и
думаешь как он. Когда я учила английский, миссис Кертис говорила: "Think in
English!",[4] иными словами: "Не думай по-испански и не переводи, а думай
сразу по-английски". Когда кто-нибудь спрашивал меня об исчезнувшей Алисии,
я и не сомневалась в том, что мне ответить. Я была лишь женой Эрнесто, чья
секретарша пропала, и мы о ней не получали никаких известий.
У полиции не было ничего конкретного. Прошло почти полгода со времени
несчастного случая, а у них до сих пор нет ни подозреваемых, ни следов, ни
улик. Ничего. Они уже давно перестали задавать Эрнесто всякие вопросы. Если
кто и помнил про исчезновение Алисии, так это ее родители: во всяком случае
они до сих пор появлялись иногда в какой-нибудь телепрограмме с одной лишь
целью - напомнить о своей дочери.
Все так бы и продолжалось дальше, но однажды Эрнесто пришел и сказал
мне: "Инес, думаю, нам стоит снова начать жить так, будто никакого
несчастного случая не было". Я не поняла, что он имеет в виду, но
согласилась. Решила, что он предлагает мне начать все сначала. У нас опять
будет нормальная семья со своими проблемами - у кого их нет, - но
нормальная. Мысль мне очень понравилась. Я даже прослезилась. Лишь намного
позже я поняла, что именно после этих слов наша история повернула совсем в
другую сторону. Если бы я рассказала об этом маме, уверена, она бы все сразу
поняла. Уловила бы, откуда ветер дует. Мама всегда чувствует такие вещи. На
мой взгляд, иногда она сгущает краски, но интуиции у нее не отнять. Она не
очень любезна, все обдумывает, никогда никому не доверяет. У меня в жизни не
было таких разочарований, как у моей мамы. Горе ее закалило, позволило
приобрести новый опыт, многому научило. Но когда Эрнесто предложил мне,
чтобы все снова стало так, как раньше, я была очень довольна. Всегда нужно
смотреть вперед. Невозможно же всю жизнь бить себя в грудь, восклицая: "Моя
вина, моя вина, моя великая вина".
Эрнесто приехал без пятнадцати одиннадцать. К тому времени ароматизатор
выдохся и вокруг пахло не цветами, а жженым сахаром. Эрнесто едва попробовал
картошку. "Я работал допоздна и перекусил в офисе". Я пожаловалась, что он
меня об этом не предупредил.
- Да, не предупредил, - ответил он.
Мы поднялись в спальню. Когда я вышла из ванной в кружевном пеньюаре,
он уже выключил свет. Я снова зажгла лампу, но он даже не открыл глаза. Я
погасила свет. Обхватила ступнями его ногу. Он ее сразу же убрал. "Должно
быть, у меня холодные ноги", - подумала я. Решила действовать более
прямолинейно:
- Эрни, хочешь?
Эрнесто включил свет, взял папку, лежавшую на его прикроватном столике,
открыл и стал читать.
- Инес, я очень нервничаю из-за этой поездки. Мне придется выступать на
конгрессе, и я никак не могу выбросить это из головы. Лучше дай мне почитать