"Аркадий Федорович Пинчук. К своей звезде " - читать интересную книгу автора

"Пятница переносится на четверг..." Значит, завтра. Завтра четверг. Завтра
они вернутся. Федор и его товарищи. Коля Муравко, Руслан Горелов, Новиков,
Волков - Нина уже многих знала из его писем. И не только по именам и
фамилиям. Она представляла их лица, голоса, жесты, знала слабости и
достоинства. Слабостей, правда, кот наплакал, зато достоинств - хоть каждому
памятник!
Она стремительно постигала мир, в который ей предстояло войти.
Постигала с жадностью и нетерпением. Мир, суливший постоянную опасность и
терзания, но обещавший свободу чувств и свободу поступков.
Вернувшись домой, Нина с ходу развернула в квартире генеральную уборку.
Даже не стала переодеваться. Лишь повязала фартук и перехватила волосы
старой косынкой. До прихода Ленки ей хотелось хотя бы вымыть окна.
Примчится, как всегда, с прилипшими от пота волосами. Прямо какой-то ритуал
с отцом придумали - по дороге из садика час игры в догонялки. Начнет от
порога сдирать с себя одежду и упадет в одной майке на диван. А тут открыты
окна.
Нина обильно смачивала стекла аэрозольной пеной, неистово терла их
скомканными газетами, пока стекло не начинало тонко взвизгивать. С улицы
тянуло прохладой - июнь в этом году был чахлым, все время дули северные
ветры. И Нина спешила, как могла.
Когда вернулись Олег с Ленкой, Нина уже вытирала подоконники.
За ужином Олег рассказывал о новом завлабе, который пока ничем, кроме
шотландской бороды, не отличился, о назревающем конфликте вокруг туго
идущего высокочастотного прибора, о распределении профсоюзных путевок и еще
о чем-то таком же важном... Нина слушала его и не понимала. Все, что
волновало Олега, казалось ей замшелой обывательщиной, проблемами,
высосанными из пальца.
"Мне бы ваши заботы", - крутилась у нее на языке насмешливо-злая фраза.
Уже в который раз нахлынувшие сомнения с новой силой терзали ее душу. Она
задавала себе самые жестокие вопросы, подбирала самые нелестные слова для
оценки своих поступков, самой себе клятвенно обещала остановить это опасное
скольжение и торопила время, неумолимо приближающее встречу с Федором.
"Ты еще обо всем будешь жутко жалеть, - говорила она себе зло и без
лукавства. - О такой, как у тебя, семье мечтают тысячи и тысячи женщин. У
тебя прекрасный муж, заботливый, умный, чуткий отец, любит тебя, обожает
дочь... У тебя отличная двухкомнатная квартира в Ленинграде, работа в
современном вычислительном центре НИИ. Заикнись, что хочешь в театр, и Олег
из-под земли достанет билеты. Скажи - хочу шубу, и он будет приносить на дом
сложные приборы, ночами их ремонтировать, составлять схемы, но шуба будет.
Скажи, чего тебе не хватает? Чего тебе надо еще? Приключений? Знаешь, как
все это называется?.."
"Знаю, - отвечал кто-то упрямый и не сдающийся, - только это совсем не
тот случай".
"Вранье!"
"Могу и не врать. Но кому от этого станет лучше? Ложь во спасение никем
не осуждалась".
"Стерва ты, Нинка, вот ты кто. Еще ничего не случилось, еще совсем не
поздно, возьми себя в руки и не сходи с ума. Перебесишься, немного
переболеешь и будешь жить, как все люди".
"А что это значит - жить, как все люди?"