"Борис Пильняк. Третья столица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

a. - За Толстой Маргаритой, - как женская панталонина зубцами прошив-
ки кверху, - где склонился к Толстой Маргарите Тонкий Фауст, за серой
каменной городской стеной у рва, в проулочке, столь узком, что из окна в
окно в третьих этажах - через улицу - можно подать руку (там, наверху,
за острокрышими черепицами, белое небо), - в проулочке здесь - древний
дом. Дубовая дверь, кованая железом, открывается прямо в проулок; за
дверью, выбитая в стене, идет каменная лестница во все три этажа. Дом и
дубовая дверь позеленели от времени. Черепитчатая крыша буреет. Дом сло-
жен из гранита. В этом доме - в этом самом доме - пятьсот лет под-ряд
ежедневно, еженощно, пятьсот лет день в ночь и ночь в день (об этом на-
писана монография) был и есть публичный дом. Об этом написана целая мо-
нография, - это, конечно, тоже культура. Внизу в доме всего одна комната
- рыцарский зал со сводчатыми потолками; в других двух этажах - стойльца
девушек и по маленькому зальцу. В стрельчатых окнах решетки, и стекла в
окнах оранжевые. Этот дом прожил длинную историю, он всегда был аристок-
ратическим, и в древности в него пускали только рыцарей и купцов первой
гильдии: в нижнем, в рыцарском зале, у голландской печи, добродетельной
и широкой, как мать добродетельного голландского семейства, в изразцах,
изображающих корабли и море, еще сохранились те медные крюки, на которые
вешали рыцари для просушки - свои ботфорты, коротая здесь длинные ночи -
за костями, за картами, за бочкой пива. У стены, где, должно быть, был
прилавок, еще осталась решетка, куда ставили шпаги. Здесь был однажды с
вельможею своим Меньшиковым русский император Петр I-ый. Из поколения в
поколение, почти мистически, сюда приводились девушки в семнадцать лет,
чтоб исчезнуть отсюда в неизвестность к тридцати годам. Этот гранитный
дом жил необыденной жизнью. Днем, когда через оранжевые стекла шел жел-
тый свет, он был мирен и тих, как мирный бюргер, почти весь день в нем
спали. Иногда здесь задневывали мужчины или заходили днем, чтоб донести
долг: тогда они ходили по всем трем этажам, рассматривали памятники ста-
рины, толковали товарищески с проститутками, проститутки, как добрые хо-
зяйки, приглашали выпить кофе, уже бесплатно, показывали фотографии сво-
их отцов и матерей и рассказывали историю дома, так же знаемую, и столь
же поэтическую, как фотографии отцов и матерей. - Стародавние вр


емена прошли, публичный дом в пятьсот лет крепким клыком врос в нумизматику столетий, рыцари и гильдейцы исчезли, остались лишь крюки для рыцарских ботфортов,
и в этом публичном доме их заменила богема. -
- Романтикам: романтизировать. Мистикам: мистифицировать. Поэтам:
петь. Прозаикам: трезветь над прозой. -
- Публичный дом в пятьсот лет. Сколько здесь было предков, дедов, от-
цов, сыновей - и - внучат, правнуков? - Сколько здесь девушек было? -
Пятьсот лет публичного дома - это, конечно, и культура, и цивилизация, и
века.

b. - А над древнею русскою Колыванью, над публичным домом в пятьсот
лет, над "Черным Вороном" - метель. Ветер дует с Балтики, от Финского
залива, от Швеции, гудит в закоулках города, который надо, надо бы взять
в театр, чтоб играть Эрика XIV и которым мог бы Бокаччио украшать Дека-
мерон. - Это знают в польской миссии. - Ветер гудит в соснах у взморья.