"Борис Пильняк. Третья столица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

ционал. Мы всех, товарищи, зовем итти с нами и работать, - нно, - това-
рищи, - врагов наших мы беспощадно расстреливаем. - Вот, товарищи, какие
газы и промблемы стоять перед нами.
Что-то такое, так, гораздо длиннее, говорил солдат. Люди, плечо в
плечо, стояли безмолвно. К солдатским словам примешивался вой ветра.
Лампенка чадила, но глаз привык ко мраку, и лица кругом были строги. Те-
атр был похож на пещеру. Солдат кончил. Вот и все. За ним вышел говорить
старик иммигрант.
- Дорогие товарищи, я не уполномочен говорить от лица всех. Я девят-
надцать лет прожил в Америке, - не кончил, зарыдал, - выкрикнул: - Рос-
сия. - Его посадили к столу, плечи его дергались.
Двое - англичанин и русский филолог - вышли из театра - клуба комсо-
мола, во мрак, в метель. Англичанин машинально пробрел по луже. - Да,
иная Россия, иной мир. Англичанин поднял воротник пальто.
- Вас поразил митинг? - спросил англичанин.
- Нет. Что же - это советские будни, - ответил филолог.

Поезд стоял в тупике; - поезд впер в Россию. Вот и все.

Вот и все.
Впрочем - вот, чтоб закончить главу, как вступление: -
- о неметельной метели.

5. О неметельной метели.

Я не знаю, как это зовется в народе. Это было в детстве, в России, в
Можае. Это был, должно быть, сентябрь, начало октября. Я сидел на окне.
Напротив был дом - купеческий, серый, дом Шишкиных, направо площадь, за
нею собор, где ночевал Наполеон. Против дома Шишкиных, на углу стоял фо-
нарь, на который в пожарном депо отпускалось конопляное масло, но кото-
рый никогда не светил. Ветер был такой, что у нас повалился забор, у
Шишкиных оторвало ставню и сорвало железо с крыши, фонарь качался: - ве-
тер был виден, он был серый, - он врывался, вырывался из-за угла, несс
собой серые облака, серый воздух, бумажонки, разбитое решето, ветер гре-
мел калитками, кольцами, ставнями - сразу всеми со всего переулка. Была
гололедица, земля была вся в серой корке льда. Одежда на людях металась,
рвалась, взлетала над головами, - люди шли, растопырив все конечности, -
и у фонаря люди, сшибаемые ветром, - все до одного, - бесполезно стре-
мясь ухватиться за столб, выкидывая ногами крендели, летели вслед за ре-
шетом. Мой папа, доктор, пошел в земскую управу, на углу он вскинул но-
гой, рукой хотел было схватиться за столб, - и еще раз вскинул ногой,
сел на землю и дальше пополз на четверинках, головою к ветру: ветер был
виден. Мальчишки, - Васька Шишкин, Колька Цвелев, - и тут нашлись: они
на животах выползли в ветер, и ветер их тащил по ледяной корке. - Была
гололедица, был страшный ветер, как Горыныч, - и все было серо, отливаю-
щее сталью: земля, небо, ветер, дома, воздух, фонарь. И ветер - кроме
того - был еще вольным. - Мама не пустила меня в тот день на улицу, мама
читала мне Тараса Бульбу. Тогда, должно быть, сочинились стихи, оставши-
еся у меня от древнего моего детства: