"Валентин Саввич Пикуль. Площадь павших борцов " - читать интересную книгу автора

же легкая смерть. Какое малодушие испугаться выстрела... В эту войну больше
никто не получит звания фельдмаршала!
Паулюса отвезли в Суздаль, а в Германии о нем сообщили, что он погиб,
отстреливаясь до последнего патрона, - на той же площади Павших Борцов.
3 февраля Геббельс дал установку для прессы:
"Газеты должны выйти без траурных рамок. На первой странице можно
поместить несколько иллюстраций героического содержания. Надлежит писать эту
битву в сдержанном, мужественном, национал-социалистическом духе. Настал
момент, когда немецкие журналисты [8] писатели должны создать миф, который
даст силы грядущим поколениям германской нации Полученные раны заживут, а
героизм переживет века. Разъяснение: самостоятельные комментарии
запрещаются..."
- Допустимы ли сейчас, - спросил Фриче, - аналогии между нынешним
положением рейха и положением старой Пруссии после поражения от русских при
Кунерсдорфе?
- Пожалуй... да! - согласился Геббельс. - При этом у микрофона следует
напомнить слушателям (но с умом!), что героизм сталинского солдата мало чем
отличается от храбрости русского солдата времен царицы Елизаветы. Это,
скорее, упрямство скотов на великой мясной бойне, а совсем не продуманное
явление патриотизма, как твердит нам по радио московская пропаганда...
Мешки с письмами вскрыли в канцелярии Геббельса.
- Начнем творить миф! - сказал он. - Создадим особую комиссию из
проверенных членов партии. Срежем адреса на конвертах. Все письма из
Сталинграда классифицируем по их настроению. Последние слова гренадеров
Паулюса станут основой для создания бессмертной биографии... Я уже вижу, как
потомки с трепетом приникнут к этим скрижалям!
Все сделали, как он велел: письма пустили в набор; и тут наступило
отрезвление... Геббельсу было доложено:
- Такого мифа создать нельзя! Лишь два процента солдат армии Паулюса
еще продолжали верить в дело фюрера, остальные слали проклятия. Вот
послушайте: "Сталинград - хороший урок для немецкого народа. Жаль только,
что тем, кто получит этот урок, трудно будет использовать его в будущие
времена. Но всем нам, немцам, следует помнить о нем..."
Геббельс вчитался в корректуру. Некоторые фразы были уже подчеркнуты
цензорами из бюро военно-статистической информации: "Ты - жена немецкого
офицера и ты должна понять все, что я тебе скажу... Я не трус! Но мне
обидно, что самую большую храбрость я мог проявить в деле, которое абсолютно
бессмысленно и преступно... Итак, ты знаешь, что я к тебе не вернусь, по
меня никто не убедит умереть со словами: "Хайль Гитлер!"
- Да, это для печати не годится, - огорчился Геббельс...
18 февраля он выступил в берлинском Спортпаласте:
- Нам осталось две крайности: капитулировать или открыть тотальную
войну... Вы разве хотите поражения?
- Нет, нет, никогда, - хором отвечали из зала.
- Значит, вы хотите тотальной войны?
- Да, да... хотим! - и зал вздрогнул в овациях.
...Геббельс не дожил до Нюрнбергского процесса. Зато на скамье
подсудимых в Нюрнберге оказались два представителя германского генштаба -
Йодль с Кейтелем. А фельдмаршал Паулюс занял место на трибуне свидетеля, и,
кажется, был момент, когда из свидетеля он мог стать подсудимым.