"Валентин Пикуль. Фаворит (Роман-хроника времен Екатерины II в двух книгах)" - читать интересную книгу автора

была поражена, когда мать сказала, что они дальние родственники дома Ро-
мановых:
- Ваш дед Голштинский был женат на Гедвиге, сестре шведского короля
Карла Двенадцатого, воевавшего с Петром Первым. Но зато дочь царя Анна
Петровна была выдана отцом за сына вашего деда, и кровь шведской динас-
тии смешалась с романовской. А муж Анны Петровны, герцог Карл Фридрих,
приходится мне двоюродным братом...
Померания еще хранила следы шведского владычества, но в языке горожан
Штеттина (Щецина) иногда звучала древнеславянская речь, не угасшая в
бурных событиях европейской истории. С малых лет Фике жила под очарова-
нием рассказов о русских людях (о России часто рассуждали родители, хотя
ни отец, ни мать там не бывали). В семье помнили принца Карла, влюблен-
ного в цесаревну Елизавету Петровну; приехав в Петербург, он умер в ка-
нун свадьбы.
- Мой голштинский дядя умер от любви?
- От оспы, - отвечала мать дочери...
А на прогулках девочка не раз видела толпы обездоленных немцев; они
брели вдоль Одера к морю, чтобы на штеттинских кораблях плыть дальше.
- Куда стремятся эти бесконечные толпы людей?
- О! - отвечал отец. - Это несчастные и нищие в Германии, которые
мечтают стать богатыми и счастливыми в России.
- Неужели в России для всех хватит места?
- Эта страна беспредельна.
- И богата?
- Она сказочно богата, дитя мое...
Россия волшебным сном входила в сознание Фике!


2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРЕЛЮДИЯ

Россия так и оставалась - только сном... Девочка уже догадывалась о
той жалкой роли, какая предназначалась ей в истории: быть супругой мел-
кого немецкого князька, который по утрам станет гонять по плацу свою ар-
мию в 15-20 солдат при двух доморощенных генералах, а унылые вечера ее
будут посвящены вязанию чулок в кругу скучнейших фрейлин... Для этого не
слишком и учили! Немножко танцев, чуточку морали с религией. Фике не
утомляли и грамматикой: на уроках учитель рисовал буковки карандашом, а
девочка была обязана обвести их чернилами.
От отца - никакой ласки, от матери - придирки и одергивания, пощечи-
ны, всегда торопливые, сделанные наспех и потому вдвойне обидные для
детского самолюбия. Время от времени мать внушала девочке, что она нико-
му не нужна, что ее стыдно показать приличным людям, что чулок на нее не
напастись, и - наконец - она выпаливала самое ужасное:
- Боже, до чего вы уродливы! Как я, волшебное создание, рожденное для
амурных упоений, могла произвести такое чудовище?..
Однажды начались сборы в голштинский Эйтин, куда свою сестру вместе с
дочерью пригласил епископ Адольф Любекский, чтобы ангальтские родствен-
ники полюбовались на его воспитанника - герцога Карла Петра Ульриха. Са-
дясь в карету, мать предупредила:
- Фике, в Эйтине вы должны служить образцом поведения... И прошу не