"Хью Пентикост (Джадсон Пентикост Филипс). Чума насилия" - читать интересную книгу автора

террористы. Потом он наткнулся в джунглях на его тело и был рад, что этот
человек умер. Но там эти звуки не были неожиданными, они являлись частью
антуража.
Он быстро вышел из комнаты в коридор, на ходу завязывая пояс халата.
Если не считать лунных бликов, в коридоре было совершенно темно. В доме
царила гулкая тишина, как в пустой церкви.
Он постоял, прислушиваясь, пока мышцы не заболели от напряжения и
вынужденного бездействия. Вполне вероятно, что кто-нибудь тоже слышал крик,
но никто не вышел из комнаты и не поинтересовался, что произошло. Джерико не
знал, что лучше: не придавать этому значения или, наоборот, пройти, колотя
во все двери подряд, пока кто-нибудь не откликнется. Сотни раз у него
случались недоразумения с людьми, которые видели, что кто-то попал в беду,
но не спешили на помощь, опасаясь оказаться замешанными в неприятную
историю. Хорошо же, черт возьми, он сам разбудит их всех и добьется ответа
на свои вопросы. Он шагнул к двери соседней комнаты, как вдруг услышал тихий
насмешливый голос:
- А вот и вы.
Он обернулся и столкнулся лицом к лицу с Алексом Бауманом.
- Вы слышали? - поинтересовался Бауман.
- Господи, конечно, слышал.
- Похоже, вы оказались единственным, кто что-то слышал. Это, конечно,
Лиз.
- Конечно?
- Бедняжка, когда ей случается слишком много выпить, она страдает от
ночных кошмаров. Должно быть, вы до смерти перепугались. Наутро она сама
ничего не помнит.
- Значит, с ней ничего не случилось?
- Разумеется, ничего, - заверил Бауман, улыбаясь своей приклеенной
улыбкой. - В ее комнате тихо. Видно, она уже спит. Я просто подумал, что она
могла испугать кого-нибудь из гостей.
- Вы не ошиблись.
- Вы уже спали?
- Что вас еще интересует?
Улыбка Баумана расползлась еще шире.
- Ладно, приношу свои извинения за беспокойство. Утром Лиз будет
страшно неловко, когда я ей все расскажу.
- Тогда не рассказывайте, - посоветовал Джерико.


Джерико снова попытался заснуть - и снова безуспешно. Он сбросил халат,
улегся в постель и, привалившись к изголовью, закурил трубку. Лежал и
прислушивался, не раздастся ли крик. Кошмар ли был его причиной? "Мой муж -
изощренный садист", - вспомнились ему слова Лиз Бауман. А эта его гнусная
ухмылка!
Луна ушла, и окно озарилось розовато-серым сумрачным светом.
Давным-давно Джерико не случалось встречать рассвет, и, раз уснуть так и не
удалось, он встал, надел фланелевые брюки, синюю водолазку и вельветовый
пиджак. Рассовал по карманам табак и трубки и вышел из дома, подумав, что у
него появляются старушечьи привычки. Он пошел по лужайке перед домом, ощущая
мурашки на спине, будто кто-то наблюдал за ним из окна.