"Сьюзен Элизабет Филлипс. Медовый месяц " - читать интересную книгу автора

словно пара зубочисток, и казались еще более худосочными, чем в
действительности. Но тщеславие было одним из тех немногих пороков, которыми
Хани не обладала, поэтому она не обращала на такой пустяк никакого
внимания.
И хотя сама Хани этого не замечала, но все же какой никакой, а повод
для тщеславия у нее имелся. Это были отороченные мохнатыми ресницами
голубые глаза под темными дугами бровей. И это личико в форме сердца с
маленькими скулами, усеянными веснушками, и некое крошечное, дерзко
вздернутое подобие носика. Но она еще не совсем доросла до размеров своего
рта, широкого, с полными губами, всегда напоминавшими ей большую старую
рыбу-прилипалу. Сколько Хани себя помнила, ей никогда не нравилась ее
внешность, и не столько из-за того, что люди принимали ее за мальчика, пока
у нее не развилась грудь, сколько главным образом потому, что никто не
желал воспринимать всерьез особу, слишком смахивавшую на ребенка. А
поскольку Хани позарез было нужно, чтобы ее воспринимали всерьез, она
делала все возможное, чтобы скрыть все свои физические достоинства за
неизменно враждебным хмурым взглядом и воинственным настроем.
Сунув ноги в сплющенные голубые тапочки на резиновом ходу,
давным-давно принявшие форму ее подошв, Хани прошлась руками по коротким
всклокоченным волосам. Она проделала это не столько для того, чтобы
пригладить их, сколько чтобы почесать на голове место укуса москита. Ее
волосы, под стать имени, были светло-коричневого цвета. От природы они были
волнистыми, но Хани редко когда предоставляла им возможность виться.
Напротив, она не упускала случая обкорнать их, используя любое попадавшееся
под руку достаточно острое орудие, будь то перочинный ножик, фестонные
ножницы или на худой конец нож для чистки рыбы.
Закрыв за собой дверь, Хани выскользнула в короткую узкую прихожую,
застланную циновкой, разрисованной коричневыми и золотистыми ромбами,
заодно покрывавшей неровный пол территории, на которой не только спали, но
и ели. Как она и предполагала, Софи уже уснула на своей старой кушетке,
покрытой изношенной тканью рыжевато-коричневого оттенка, украшенной
выцветшими рисунками вывесок таверн, изображениями орлов с американского
герба и флагов с тринадцатью звездочками. Перманент, который Шанталь
сделала матери, получился не очень удачным, и жидкие, цвета соли с перцем,
волосы Софи казались пересохшими и слегка наэлектризованными. Она была чуть
полновата, и под ее трикотажной сорочкой вырисовывались груди,
развалившиеся по обе стороны туловища, словно налитые водой воздушные шары.
Хани посмотрела на тетку с привычным смешанным чувством раздражения и
любви. Именно она, Софи Мун Букер, должна заботиться о своей дочери, а
вовсе не Хани. Именно ей следует думать, как оплатить все эти
накапливающиеся изо дня в день счета и как сохранить семью, не скатившись
на подачки этой раздолбанной системы соцобеспечения.
- Я выйду ненадолго.
Софи всхрапнула во сне.
Спрыгнув с раскрошившихся бетонных ступенек, Хани вдохнула напоенный
влагой ночной воздух. Снаружи трейлер имел на редкость неприятный
синеватый, цвета яйца малиновки, оттенок, несколько скрашенный
ностальгическим налетом древности. Ее тапочки утонули в песке, между
пальцами набился гравий. Удаляясь от дома, она втянула носом воздух.
Июньская ночь была наполнена запахами сосны, креозота и того