"Артур Филлипс. Ангелика" - читать интересную книгу автора - Я вижу дорогу.
Она стояла на цыпочках на самом краю багряного сиденья, упираясь ручками и носиком в неплотно пригнанное стекло. - Пожалуйста, любовь моя, будь осторожна. Так делать не полагается. - Но я вижу дорогу. Вон гнедая кобыла. - Подойди ко мне, пожалуйста, на секундочку. Ты должна обещать мне вот что: если я тебе понадоблюсь, ты не мешкая позовешь меня или даже пойдешь и разбудишь. Я ни за что не рассержусь. Все будет как раньше, поверь мне. Садись ко мне на колени. И принцесса пусть сядет. Теперь скажи мне: довольна ты той обстановкой, кою навязал нам твой отец, или нет? - Ах, да. Он добрый. Тут есть окошко - это башня? - Нет, это не башня. Если ты желаешь жить в башне, вспомни, как ты спала еще выше, с нами, на верхнем этаже. Это я в башне. - Но там у тебя нет башенного окошка, чтоб было видно лошадей далеко-далеко внизу, значит, башня тут. Вон оно что: ребенок счастлив. - Тебя не боязно будет спать тут в одиночестве? - Ах, мамочка, да! Я так боюсь. - И лицо Ангелики отразило мысль о будущей темной ночи, однако тут же просветлело. - Но я буду храброй, как пастушка. "Коли в ночь темный лес задет, / коли звезды на дне бледнеют, / Божий свет оставляет след, / и сердечко ее грубеет, / Божий свет оставляет след... Коли в ночь темный лес задет..." Констанс пригладила кудри девочки, коснулась ее гладких щечек, приблизила к себе округлое личико. - "Коли в ночь темный лес одет, / коли звезды над ним бледнеют, / Божий - "Но как лампа вера ее", - гордо перебила Ангелика, а потом опять озадачилась: - "И Господь... Господь не, Господь ня..." Не могу вспомнить. - "И Господня любовь все ярче... ярче... чем...", - подсказала мать. - Я увижу через башенное окошко луну? II Ночь близилась, и волнение Ангелики проявлялось все очевиднее. Дважды она пристально смотрела на Констанс и с великой серьезностью в голосе говорила: - Мамочка, мне боязно остаться ночью одной. Но Констанс ей не верила. Ангелика заявляла, что напугана, потому лишь, что ощущала - по причинам за пределами ее понимания - желание матери видеть дочь в самом деле напуганной. Ее притязание на страх было нежеланным подарком, неуклюжим детским рисунком - подношением проницательной любви. Все же эта просвечивающая ложь никак не вязалась с чистосердечным предвкушением. Констанс вымыла Ангелику, и та рассказала о приключениях принцессы, одиноко живущей в башне. Констанс расчесывала дочери волосы, пока та расчесывала волосы принцессы, и Ангелика спросила, можно ли ей прямо сейчас пойти спать. Констанс читала ей, сидя в голубом кресле; на половине предложения Ангелика объявила себя утомленной, что было ей несвойственно, и отказалась от материнского предложения посидеть рядом, пока она не уснет. - Я оставлю дверь открытой, любовь моя? |
|
|