"Керен Певзнер. Смерть саксофониста (детективная повесть)" - читать интересную книгу автора

Ее слова ослабили напряженность, возникшую вследствие поступка Руби.
Музыканты осклабились, заиграли вступление, публика зааплодировала,
послышались крики "Просим! Просим!". Вольф открыл футляр, его пальцы резво
пробежали по клапанам, и было видно, что он не новичок в этом деле.
Оркестранты снова заиграли вступление, и Руби начал плести затейливую
вязь популярной мелодии. Первые такты рапсодии потонули в криках "Браво!" и
"Молодец, Руби!"
Руби уверенно вел за собой музыкантов, и они, оправившись от первого
шока, подыгрывали ему ничуть не хуже, чем в первый раз. В конце пьесы Вольф
взял высокую ноту, долго ее держал, буквально на грани фола, и, когда он
оторвал саксофон от губ, публика взорвалась аплодисментами.
Руби поморщился, дотронулся пальцем до рта(мне показалось, что с
непривычки у него устали губы) и легко спрыгнул с эстрады. К нему тут же
подбежали разгоряченные зрители и принялись его обнимать и целовать.
Мы с Линой стояли все там же, сбоку от эстрады, и лица гостей я видела
очень хорошо. Выражение одного лица настолько резко отличалось от остальных,
что у меня даже мурашки побежали по коже: роскошная блондинка, которую Лина
охарактеризовала мне как бывшую любовницу Вольфа, смотрела на него с
неприкрытой ненавистью, полагая, что на нее никто не смотрит.
Ко мне подошел Денис:
- Ну что, наговорилась?
Я кивнула.
- Пойдем пройдемся, а то я чувствую себя позабытым- позаброшенным, -
сказал он, и мы выбрались из толпы, окружавшей Вольфа.
На травяной лужайке перед бассейном, отвернувшись от всего мира, стояли
фигуры и что-то шептали в сотовые телефоны. Мне почудилось, что они ищут
спасения от одиночества в своих черных трубках с выдвинутыми усиками антенн.
Пройдя мимо этой сюрреалистической картины, мы с Денисом вышли на
тропинку, вымощенную разноцветными кусками гранита. На ней была искусно
выложена мозаика: олени на водопое. Конец дорожки упирался в невзрачное
строение - подсобку.
- Нет, и не проси меня! - раздался громкий голос из домика. Я
инстинктивно отпрянула и сошла с тропинки в густую тень. Денис последовал
моему примеру.
- Я - иностранный гражданин и не намерен вмешиваться в ваши разборки! -
гремел тот же голос.
Ему возражал другой, говоривший по-русски с характерной ивритской
протяжностью, появляющейся у репатриантов уже через пару лет после приезда
на историческую родину:
- Леня, как ты не понимаешь? Я не могу останавливаться. Мне нужны
деньги!
- Никаких денег! Отстань! Как вы, евреи, мне все надоели!
Дверь домика распахнулась, и оттуда решительно вышел тот самый мужчина
в черном костюме, которого я сразу определила как иностранца. Я даже
мысленно похвалила себя за догадливость. Он быстро прошел мимо нас, не
заметив никого.
За ним выскочил знакомый худущий мужичонка в джинсах и футболке. Он
машинально сделал несколько шагов и растерянно остановился прямо напротив
кустов, в тени которых мы прятались.
Оглядевшись, он наткнулся взглядом на нас и улыбнулся, всем своим видом