"Юрий Петухов. Громовержец. Битва титанов" - читать интересную книгу автора

необоримыми жизненными силами и исполненное неукротимого и светлого духа за
тысячелетия бытия своего породило пеласгов и ликийцев, карийцев и хеттов,
лидийцев и лувийцев, этрусков и фракийцев, фригийцев и персов, древних
греков и белых индусов, римлян и даков, кельтов и венедов, скоттов и ютов,
англов и саксов, данов и фризов, варягов и франков, моравов и словен, сербов
и полян, древлян и латов, литов и пруссов, породило, оставив одному из
порожденных родов имя свое... Все роды великие и славные вышли из единого
племени. Все языки - из одного языка. И звалось то племя изначальное яриями,
ибо ярью и была движущая ими сила, ибо и в труде ежедневном, и в походах
многотрудных, и в боях яростных без жизненного святого огня в груди, без яри
не выдюжишь, не выстоишь, не победишь, и не продлишь рода. Народы, не
имевшие в речи своей гласной "я" или утратившие ее, называли яриев ариями,
как могли произнести, так и называли. Ярь же яриев стояла на трех устоях, на
трех началах, породивших и слово само: на оре-оратайстве, умении взрыхлить
почву и посадить семя, взрастить жизнь новую во благо своей жизни и
пропитания, ибо не звероловами дикими и не разбойниками-вояками были ярии, а
в первую очередь, тружениками великими, земледельцами-пахарями, оратаями и
скотоводами, оралами орющими мать-сыру-землю; на юре - любовном страстном
желании, дющем силы безудержно любить жен своих и лелеять их подобно
земле-матери, не оставляя без семени живородящего ни на одну годину, юре,
который в самые страшные лихолетья бедствий и голода, войн и моров не давал
племени вымереть, но еще и умножал его здоровыми сынами и дочерьми; и на
самой яри, на пламени внутреннем, которому ученые будущих тысячелетий будут
подыскивать имена и звания, сломают себе головы на этом да так и не
подберут. На оре, юре и яри держалось и крепло племя яриев, на них стояло,
потому что они были в яростном мире тогдашнем всем тем, что давало жизнь. И
хотя позже кабинетные умники, бившиеся над переводом и без перевода
понятного сынам ариев слова, измысливали его как "благородные", "первые",
"воинственные" - все это было лишь эпитетами, шелестом ветра в волосах яриев
подлинных, земных, сжимавших крепкими почерневшими в трудах ладонями орала и
рукояти мечей. Не "белокурыми бестиями", не налетчиками лихими промчались
они по миру, а прошли тяжкой поступью радетельных хозяев этого мира,
орошающих его потом своим и кровью своею, любящих жен своих и чад своих,
умножающих племя свое и несущих свет застывшим в праздности и ленности, не
наделенным жизненной ярью, прозябающим и дичающим. Нет, не "бестии", но
труженики и воины. Из лона их племени вышли роды прочие, одни раньше, другие
позже - отделились, вычленились и зажили своей жизнью, обретая свой язык и
свои привычки, забывая про племя отеческое и материнское, расселяясь по
землям, погибая и умножаясь.
Много веков и тысячелетий прошло, прежде чем роды отдельные вспомнили,
узнали заново, что были едины когда-то, что был тот загадочный народ,
который ушел навсегда, дав им жизнь. И заспорили, кто же ближе к нему и
роднее, кто сын первородный, а кто сын блудный и седьмая вода на киселе.
Истина в их спорах не родилась. Да и не могла родиться. Потому что бьи еще
один род стародавнего племени, который не спорил, не рвался в первые и
первородные, не кичился и не раздувал от важности щеки... он, род этот,
просто говорил на том первоязыке отеческого племени, немного изменившемся,
вобравшим в себя кучу слов новых, подрастерявшем слова старые, но все на том
же. И назывался он так же. Или почти так же - как сын от отца, не
существительным подобно всем родам прочим, а прилагательным...