"Юрий Петухов. Громовержец. Битва титанов" - читать интересную книгу автора Скрева-повитуха принимала всех ее восьмерых чад, уж она-то хорошо
помнила с какой легкостью рожала прежде Рея, без охов и стенаний, чистая, стало быть, душа была. И вдруг такое... - А ну, быстро корчагу с водой, - приказала она дружиннику ближнему, - вон, к седлу приторочена! А ты чего там жмешься! - заругалась на худенькую горянку, отдай младенчика-то мужу, и иди сюда, помогать будешь! Горянка поняла, подбежала к носилкам. Бородатый горяк уселся со свертком под оливой, съежился, он ничего не понимал. Но и спрашивать ничего не спрашивал, хотя кляп давно вытащили из его рта. - Мать моя, Ладо-о-о... Княгиня закричала громко, в голос, раздирая клочьями кисею. Но ее не услышали, даже ближние, - снизу грянул такой гром, что у Скревы ноги подогнулись и в глазах сделалось темно. - Наши бой приняли, - прошептал один из кореванов, - а мы тут вот, сидим. Но и его не расслышал никто. Оглушительный лязг мечей, грохот броней, крики, вопли, ржанье, сливающиеся в смертный страшный гул, не оставляли сомнений - на тропе шла сеча, беспощадная, яростная сеча. Мучения Реи были невыносимы. Она перестала понимать, где находится, что творится с ней, что делается вокруг. Она не видела своей верной повитухи, суетящейся над нею, не видела ее черноглазой помощницы. Господь наказывал ее за измену... Наказывал? Нет, несмотря на все боли и муки, адские страдания, она ощущала, что из ее тела исходит не проклятый плод, но благословенный. И это придавало ей сил. Один из дружинников стоял на тропе с обнаженным мечом и копьем. Трое допустить погибели своей властительницы, родовой княгини, тогда и их смерти не будут ничего значить, тогда не видать им Велесовых пастбищ, не пировать с боевыми товарищами... а бродить тенями в мрачных подземельях преисподней. Нет! Княгиня должна жить, как живет вечно их богиня Рея-Сущая, ипостась Великой Матери Лады. Вервь получалась неказистая, но крепкая, а главное, достаточно длинная, чтобы достичь дна. - Вот! - радостно осклабился обритый наголо вой-кореван с длинным клоком седых волос, свисающим к уху. - Вот! Мы спасем ее! Он держал конец верви-связки, толстую петлю, тряс ею и глядел во все глаза на Скреву, разогнувшуюся над носилками. - Подымай княгинюшку, в миг один спустим! Потом тебя... а нам, нам здесь держаться! Седые лохмы Скревы распушились из-под черной налобной повязки, лицо раскраснелось, на щеках стояли слезы. Но она не утирала их, руки были заняты. - Ух ты, какой живой! Драчун эдакий! - добродушно ругалась она, отстраняя от лица крепкого, бьющего и руками и ногами новорожденного. - Живчик, неслух! - Богатырь! - восторженно выдавил вой, позабыв и про опасность и про вязанную вервь свою. Таких младенцев он еще не видывал, разве что годовалых... но ведь этот княжонок только-только народился: глаза еще мутные, но взирающие на свет белый, грудь, плечи... одно слово богатырь! Дышит в полную грудь, но не орет, не кричит, не пищит, прислушивается к грохоту сражения, к грому сечи лютой, приближающейся. |
|
|