"Юрий Петухов. Вторжение из ада ("Звездная месть" #4)" - читать интересную книгу автора

образуется... и Лива откроет глаза, и позовет его, и не нужны им будут
посредники, никто не будет нужен, и это даже очень неплохо, что только они
с Иваном знают, где лежит несчастная. Только они! В конце концов Гуг
Хлодрик заявил карлику:
"Все! Точка! Тебя и не было вовсе! Это все мне прислышалось, это все,
понимаешь, галлюцинации!" На что Цай покачал головой и прямо признался:
"Нет, Гуг, я тебе не примерещился, не криви душой. Все было на самом
деле.
Но я Ливу не усыплял... и не убивал. Вмешался кто-то третий". Седой
викинг отвернулся от собрата по гиргейской каторге. Теперь он не
сомневался, они все чокнутые, по ним по всем плачет психушка, не только по
одному Ивану. Но Гуг ни черта не боялся. Даже если сейчас, "на хвосте"
у Цая прилетят, приползут, приплывут сюда недруги, он будет их бить до
последнего заряда в сигмамете, а потом будет бить самим сигмаметом как
дубиной, а потом, когда дубина эта сломается или выпадет из рук, он будет
бить их кулаками и рвать зубами, они его смогут убить, растерзать, но
бояться себя они его не заставят.
Да, Гуг окончательно решился. Один путь. Один крест...
Но Иван?!
Хук Образина и Крузя вошли в бункер, когда все были в сборе. Гуг указал
им на пустующую скамью в углу.
Но сам не сел, прислонился к стеночке, исподлобья уставился на карлика
Цая.
- Он нас всех сдаст, - процедил сквозь зубы Кеша.
Хук смотрел то на одного, то на другого мутными и добрыми глазами. Он
еще не пришел в себя и почти ничегошеньки не понимал. Но уже начинал
набирать вес, выправляться - из натурального скелета Хук превратился в
заурядного дистрофика, то есть в скелет, чуть обтянутый кожей. И все же
глядеть на него было страшно: острые мертвенно-желтые скулы, огромные
глазницы под костистыми надбровьями, безгубый болезненно-искривленный
рот... и, главное, вечно трясущиеся, не находящие себе места руки с
длинными, тонкими пальцами. И это бывший космодесантник-смертник, боец
галактического спецназа, который запросто мог управиться с тремя десятками
отборных головорезов! Крузя выглядел почти молодцом: чуть пополнел, чуть
полысел, но в карих глазах блеск и ум, Крузя вышел из затяжной,
многолетней петли. Удержался на краю, сукин сын! Иван рад был видеть всех
живыми. Были бы живы, а все прочее - дело наживное, хотя и не время
радоваться, время скорбеть.
- Он нас всех подставит, - снова начал пророчить Иннокентий Булыгин. И
когда убедился, что никто его не поддерживает и не желает даже
откликаться, сунул руки за пазуху, вытащил черный кубик размером с крупную
виноградину, выставил его на широченной темной ладони и уже не процедил, а
рявкнул в сторону Цая ван Дау:
- Что это, отвечай?!
- Кончай базар! - Гуг Хлодрик поднял руку. - Надо по-порядку, без
нервов. Цай сам все расскажет!
Карлик Цой приподнялся с обломка пластиконовой панели, обвел всех
мрачным взглядом. И стал говорить.
- Вы им больше не нужны. Никому из них! Ни Синдикату, ни черным, ни
Восьмому Небу, ни Совету, ни Синклиту... никому!