"Милые развлечения" - читать интересную книгу автора (Камерон Стелла)

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Бывший муж, – сказал Тобиас, глядя не на Сэма, а прямо в глаза Перис. – Моя бывшая жена и я в разводе уже два года.

Похоже, он действительно пришел сюда, чтобы притвориться и дать всем понять, что они связаны друг с другом. Перис заставила себя твердо посмотреть на него:

– Сэм и я – очень старые друзья.

– Очень, – подтвердил Сэм. От него исходила враждебность. – Все в порядке, Перис?

Она не могла сдержать улыбки – пока вдруг не осознала, что Тобиас на самом деле выглядит, как хищник.

– Все хорошо, – пробормотала она. Человек, которого она, как ей казалось, любила когда-то, прищурил серые глаза и сосредоточил внимание на Сэме.

– Вы всегда входите сюда без спроса? – поинтересовался он.

Перис рассердилась, но, прежде чем она успела ответить, Сэм шагнул вперед и принял стойку человека, готового драться.

– Вы муж Синтии, – сказал он голосом, полным злобы.

– Бывший муж, – сказал Тобиас. Он положил на место горшок, который вертел в руках, и пошире расставил ноги. – Мне казалось, я уже говорил вам об этом.

– Тот парень, который…

– Сэм! – взмолилась Перис. – Тебе совершенно не о чем беспокоиться, – не хватало только, чтобы Сэм стал обсуждать подробности замужества Синтии, которыми она так по-глупому поделилась с ним.

Не обратив внимания на ее слова, Сэм ткнул пальцем в направлении Перис.

– Эта леди – мой очень близкий друг. Она не выглядит счастливой, и у меня такое подозрение, что не только из-за этой несчастной подделки.

– Сэм…

– Предоставь это мне, – приказал он, и его голубые с зеленоватым оттенком глаза предупреждающе вспыхнули. – Разберемся друг с другом внизу, мистер Квинн. Типчики вроде вас здесь не приветствуются.

Перис прижала пальцы ко рту. Выражение лица Тобиаса ясно показывало, что, если он и считает кого-либо типчиком, то не себя.

– Что это за подделка, Перис? – спросил он. – У тебя какие-то проблемы?

– Ах, какой сообразительный мальчик, – фыркнул Сэм. – Кто-то копирует твою коллекцию, это стоит тебе сезонного заработка, а он хочет знать, нет ли у тебя каких-нибудь проблем.

Перис бросила на Тобиаса веселый взгляд – и увидела, что ему-то как раз не весело.

– Тобиас как раз собирался уходить, – сказала она. – Ведь так?

– Не уйду, пока не буду убежден, что здесь все спокойно.

Она открыла рот, но не нашла нужных слов. Он был прав, когда говорил, что они знают друг друга с самого детства. Но Тобиас Квинн никогда, никогда не выражал желания считать ее чем-то большим, чем тенью в своей жизни; тенью, о которой не будет вспоминать, если она исчезнет.

– Что произошло? – продолжал он. – Кто-то зашел сюда и скопировал твою работу?

– Сейчас не время обсуждать мои личные дела, – сказала она. Потом повернулась к Сэму: – Тебе, наверное, пора. Антракт скоро закончится.

– Антракт где? – неожиданно спросил Тобиас.

– Ревю в «Голубой двери», – быстро сказала Перис. – Собирайся, Сэм, пожалуйста.

– Меня прикроют, если что. Липс может выйти первым.

– Мне показалось, леди просила вас уйти, – Тобиас явно злорадствовал.

Перис на мгновение представила себе, как Тобиас бьет Сэма прямо в ярко накрашенные губы, и поняла, что этого она не вынесет. Она подошла к Сэму и взяла его за руку.

– Не волнуйся, – сказала она. – Пока все нормально. Конечно, когда цены упадут, я окажусь на мели. Вот тогда и будем собирать Большой Совет.

Она повела его к двери, подобрав по пути черные туфли.

– Я приду в клуб попозже. Скажи, пусть остальные подождут.

Сэм все пытался оглянуться на Тобиаса.

– Вормвуд тут говорил – бедный старый хрен, – он был у Фейблза, там угрожают разнести историю по всему городу, если ты не изымешь всю коллекцию из оборота.

– Ладно, не так уж все страшно, как-нибудь выберусь. – Меньше всего на свете Перис хотелось, чтобы Тобиас Квинн услышал, что она в глубоком профессиональном кризисе – особенно после всего рассказанного им. Не то что бы она поверила этим сказкам о Попсе…

Сэм, ворча, вышел, и она закрыла за ним дверь.

– Ты часто общаешься с транссексуалами?

– Ах, это, – сжав кулаки, она прошла через всю комнату и сдернула покрывало с верстака. – Не стоит беспокоиться о твоем образовании, но уж просвещу тебя. Сэм не транссексуал. Он воплощает женские роли, и достаточно необычно и талантливо.

– У тебя все друзья такие?

– Нет, – так ей не удастся сосредоточиться на работе. – Но некоторые люди сказали бы, что большинство моих друзей странные.

В наступившей тишине она позволила себе еще раз рассмотреть его – более внимательно. Черт, он выглядел даже лучше, чем раньше. И было что-то неуловимое в нем, что совсем не изменилось. При виде него у нее все еще перехватывало горло, сердце билось быстрее, и что-то сжималось внизу живота.

Он улыбнулся. Сколько она себя помнила, стоило Тобиасу улыбнуться – пусть даже совершенно случайно, – и у нее все внутри опускалось.

– Когда это ты стала такой очаровательной, Перис?

Она резко втянула воздух, и он застрял где-то у нее в груди. Пропади он пропадом. Каким-то шестым чувством он всегда определял, как женщины реагируют на него. Ее реакция вряд ли будет отличаться от реакции большинства женщин.

– Я говорю правду, – сказал он, как будто прочитав ее мысли. Засунув руки в карманы джинсов, он лениво прошелся и встал у противоположного конца верстака. – Ты всегда представлялась мне чопорной и бесцветной.

– Большое спасибо.

– Не за что. Сильному мужчине трудно признавать, что он не прав. Я был не прав.

Она погладила кусочек черного полированного турмалина. Оправленный в кварц, он таинственно мерцал. Этот человек тоже был таинственным – и опасным. Она знала одну заслуживающую доверия свидетельницу этому факту.

– Я не могу помочь тебе, – сказала Перис.

– Посмотри на меня, – попросил он. – Я думаю, мы должны помочь друг другу. Так оказалось, что мы оба в беде.

Тобиас был, наверное, метр восемьдесят пять ростом, худощаво-мускулистый, и вокруг него витала аура едва сдерживаемой энергии. Кроме того, и это могли подтвердить все, кто хоть немного знал его, он был свободный, не отягощающий себя грузом условностей человек. Его густые черные волосы были откинуты назад и переходили в хвостик на затылке. Резко очерченное лицо, резкий разлет бровей, выступающие скулы, чуть впалые щеки. Тонкий белый шрам над одной бровью. Темно-серые глаза со свинцовым отливом.

Золотое кольцо в левом ухе напоминало каждому, у кого были сомнения, что Тобиас Квинн, стоящий за самыми грандиозными, самыми смелыми проектами развития, которые Сиэтл видел за последние десять лет, устанавливал свои правила игры.

– Я прав, Перис? – мягко спросил он.

Изгибы его верхней губы были тоже резко очерчены. Твердая нижняя губа была чуть полнее, и когда он говорил, открывались слегка выступающие резцы. Еще девочкой – да и не совсем уж девочкой – Перис провела немало часов, зачарованная мыслями об этом рте.

Но теперь она совсем не девочка.

– Перис?

Она взглянула на него.

– У нас с тобой нет ничего общего.

Почему же какая-то крохотная частичка ее существа все еще хотела, что бы это было не так?

Он протянул свою большую руку к верстаку и накрыл ее пальцы.

Она не пошевелилась.

– Как Эмма?

Вопрос удивил Перис.

– Прекрасно.

– Все отсиживается во «Временах года»?

– Она у «Алексиса», а не во «Временах года». – Речь шла о ее бабушке. – И она не отсиживается, как ты выражаешься. Она ценит свою свободу, а номер люкс в гостинице предоставляет ей это. Она ненавидит готовить. И всегда ненавидела. А гостиничный сервис гарантирует, что ей не придется готовить самой. И она может приходить и уходить, когда захочет.

– Довольно сложно делать это, если подвесной мост всегда поднят, а?

Она хотела высвободить руку, но он крепче сжал ее пальцы.

– Извини, – он наклонил голову и посмотрел на Перис из-под темных, игольчатых ресниц. – Мне нравится Эмма. Честно говоря, я скучаю, не видя ее. Я просто хочу сказать, что не виню ее за то, что она ушла от Попса, когда он решил наполнить ров водой и держать мост поднятым. Похоже на заточение, ты так не считаешь?

Перис не хотела обсуждать эту тему – с Тобиасом или с кем-либо другим. Разрыв бабушки и деда до сих пор вызывал у нее боль.

– Ты поможешь мне, Перис?

– Нет.

– Ну и дела! – Он закрыл глаза и скривился. – И что дальше? Если ты не поможешь мне убедить его, я собираюсь это сделать в судебном порядке. Тебе же это не понравится.

Нет. Но трудно поверить, что Тобиас способен на такое. Вдруг он спросил:

– О чем ты подумала, когда увидела меня здесь сегодня?

Перис резко вздохнула и почувствовала, что краснеет.

– Я… ни о чем. Я не знала, зачем ты пришел.

– Да брось ты, – поставив локти на верстак, он взял ее руку обеими руками и провел по кончикам ее пальцев своими. – Так что ты подумала?

Кончики ее пальцев были грубоватыми от работы, а его – еще грубее. Ощущение их соприкосновения прошло через все тело Перис, до мышц живота, и ниже.

Он откинул ее кисть и стал водить указательным пальцем по линиям на ладони.

– Что, Перис? Ты можешь сказать мне.

Она смотрела на его губы и на его глаза, следящие за движением пальца по ладони.

– Кто живет здесь с тобой?

Перис провела языком по пересохшему небу.

– Ты не знаешь.

– Мужчина?

– Мужчина, – согласилась она.

– Твой любовник?

Она еще раз попыталась отнять руку. Тобиас засмеялся и покрепче сжал ее. Он был слишком силен для нее.

– Не любовник, – его усмешка была такой знакомой. – Я прав?

– Ты думаешь, что можешь соблазнить любую женщину, которую захочешь, ведь так? – сказала она. – Я все о тебе знаю, Тобиас. Сейчас ты пытаешься соблазнить меня.

– Я? – Он невинно поднял брови и округлил глаза. – Как ты могла подумать обо мне такое? Я – человек чести.

Все еще улыбаясь, он склонил голову и слегка подул на ее ладошку.

Перис вздрогнула. Вздрогнула и закрыла глаза. Ощущение было таким острым, что на секунду она почувствовала себя обнаженной, овеваемой его дыханием.

– Хватит, – вдруг резко сказала она, открывая глаза и с силой вырывая руку, пока он не отпустил ее. – Человек чести, который выгнал свою жену спустя три года после свадьбы!

Улыбка слетела с его лица.

– Мы не будем говорить о Синтии.

О чем только она думала, что позволила ему хоть на секунду завладеть своими чувствами!

– Если бы ты думал, что Синтия поможет тебе повлиять на Попса, тебя бы здесь не было, – сказала она, злясь на саму себя. – Ты ведь все еще хочешь Синтию, да?

Он положил руки на верстак.

– Почему ты так считаешь?

Перис чувствовала себя неуверенно, когда он был так близко; вместе с тем, она не хотела доставлять ему удовольствие при мысли, что он может испугать ее.

– Мы с Синтией рассказываем друг другу все, Тобиас. Я знаю, как часто ты напоминаешь ей о себе.

Он отрицательно покачал головой.

– Совершенно бесполезно притворяться, что это не так. Ты не опротестовал развод потому, что у тебя не было ни малейшего шанса. И мы оба знаем почему, правда?

– Я не думаю, что ты знаешь что-нибудь о том, что произошло между Синтией и мной, – мягко сказал он. Так мягко, что у нее защемило сердце.

– Не хочешь ли ты сказать, что не пытался возобновить с ней отношения?

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Почему я не замечал раньше, что ты красивая? Не в моем стиле пропускать подобные вещи.

– Это другой вопрос.

– Ты права. Помоги мне с Попсом.

– Нет.

Тобиас вздохнул.

Единственной не достаточно совершенной частью его лица был нос, на котором до сих пор виднелись следы перелома – последствия игры в бейсбол, еще ребенком, в Долине Скагет. Это было в те времена, когда Попсе и Эмма жили вместе, и счастливо, и мать Перис была жива, и дед Тобиаса тоже, и его отец Лестер. Мачеха Тобиаса и его сводный брат, Найджел, тоже жили тогда там. Вскоре после этого мать Перис умерла. Потом ее отец, Морис, встретил Берил, мать Синтии, и женился на ней.

– О чем ты думаешь? – спросил Тобиас.

– Как ты сломал нос, – сказала Перис и сжала губы. Он слегка улыбнулся.

– Давно это было.

– Давно, – согласилась Перис.

Синтия была примерно одного возраста с Перис. Морис удочерил Синтию, и девочки скоро крепко подружились.

– Здорово это было, когда наши семьи жили вместе.

– Да, пожалуй, – неуверенно сказала Перис. Но она скучала по тем временам. – Потом все изменилось, и нам пришлось уехать.

Морис и Берил в конце концов осели в Айдахо, где открыли продовольственный кооператив. Затем Попсе и Эмма объявили, что отрекаются от собственного сына на основании того, что он проявил дурной вкус во втором браке и, кроме того, «бесконечно скучен».

– Мы с тобой можем взять на себя ответственность за воссоединение наших семей, Перис.

Она едва слушала его… Синтия была красивым, ярким ребенком. В ней было все, и даже больше – начиная от копны светло-рыжих волос и бирюзовых глаз и кончая чувственным телом. Даже когда Перис не видела сестру неделями, она продолжала слышать ее нежный, необычный смех и представляла ее походку, приковывающую внимание любого мужчины.

Тобиас предъявил свои права на Синтию, когда ей было пятнадцать, а ему двадцать два. Он серьезно поговорил тогда с Морисом, объяснив, что все понимает, она слишком молода, но он подождет. Он ждал намного дольше, чем предполагал, – до тех пор, пока Синтия не устала от Нью-Йорка, где она работала на положении поденщицы в женском журнале, пытаясь одновременно продавать свои детективные рассказы.

– Это было бы так здорово, Перис, – серьезно сказал Тобиас. – Все, что нам нужно, – это действовать единым фронтом. Они все примут нашу сторону, если увидят, что нам есть, что предложить.

Перис посмотрела в его ясные серые глаза с темными тенями от ресниц. Синтия раньше жила и дышала Тобиасом Квинном. Она могла говорить только о том, что она чувствует с ним, и как она желает, чтобы эти ощущения никогда не кончались.

Он взял ее любовь и извратил ее. После развода прошло два года, и Синтия в конце концов стала прежней, живой и яркой. И хотя многое в ее жизни беспокоило Перис, особенно ее навязчивая озабоченность своей непомерной сексуальностью, она все-таки казалась счастливой. И Перис боялась, как бы Тобиас не помешал этому.

– Она не хочет твоего возвращения.

Его лицо приобрело озадаченное выражение.

– Синтия снова пишет. У нее сейчас готова чудесная серия рассказов о видавшем виды полицейском из Сиэтла. Это должно пойти. Не мешай ей, Тобиас. Оставь ее в покое.

– Ты не понимаешь, – сказал он, выпрямляясь. – Я не… То, из-за чего я здесь, не имеет к Синтии ни малейшего отношения. Когда я вошел сюда, я… В общем, понимай, как хочешь, но у меня такое чувство, будто я вижу тебя в первый раз.

Перис пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не принять его слова близко к сердцу.

Он приложил руку к груди таким знакомым ей жестом.

– Забудь, что я сказал. Это не имеет значения – по крайней мере, сейчас. Помоги мне свести на нет эту старую, глупую вражду.

У него была широкая грудь, и в раскрытом вороте грубой голубой рубашки виднелись черные волосы. Перис внимательно рассматривала его и чувствовала, что стена между ними, которую она сама возвела пятнадцатилетней девочкой, заметив его взгляды на Синтию, начинает исчезать.

– Скажи Попсу, что мы любим друг друга, – произнес он очень спокойно. Кто знает, может, было задумано, чтобы мы встретились таким образом. Может, эта ложь станет правдой.

Его слова проникали прямо в душу.

– Будь ты проклят, – прошептала она. – Будь ты проклят, Тобиас Квинн, ты и твое лицемерие!

– Эй…

– Нет. Нет! Я не буду лгать деду. Синтия права. Ты самоуверенный сукин сын, который ни на секунду не сомневается, что может заставить любую женщину плясать под его дудку.

– Синтия…

– Не говори мне ничего плохого о Синтии. Ты заставил ее страдать так, как не должно страдать ни одно живое существо. Ей следовало бы заставить тебя так же страдать. Ей нужно было бы засадить тебя в тюрьму.

– В тюрьму? – Он сморщился. – Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

– То, что говорю.

Перис обошла верстак и попыталась пройти мимо него. Он резко схватил ее за руку.

– Ну, конечно, ты мастер так обращаться с женщинами. Тогда ты чувствуешь себя настоящим мужчиной.

– О Господи! Ты выслушаешь меня или нет?

– Слушать твои россказни? Будешь притворяться, что ты не разрушил жизнь моей сестры своими требованиями? Будешь отрицать, что ты просто зверь, скрывающийся под маской человека? – Она перевела дыхание. – Будешь утверждать, что не пытался силой заставить ее вернуться к тебе?

– Да, – прошипел он, и лицо его приняло мрачное выражение. – Именно это все я и буду делать.

Перис с трудом оторвала его пальцы от своей руки и кинулась открывать дверь.

– Если бы я не любила сестру, то сказала бы ей о твоем приходе. Но я не буду говорить, потому что это причинит ей боль и испугает ее. Она рассказала мне все о тебе, Тобиас, и ни одного доброго слова не прозвучало в твой адрес.

– Уж за это я могу поручиться. А теперь я скажу.

– Вон! – приказала она и подождала, пока он медленно приблизился. Когда он остановился в дверном проеме, глядя на нее сверху вниз, она сказала: – Ты чуть не погубил Синтию своими запросами. Теперь ты пытаешься использовать секс, чтобы поставить меня на колени. Это низко.

– Я не использовал секс, о Боже, я…

– Ты везде используешь секс, – отрезала она. – Ты же просто маньяк, поэтому Синтия и оставила тебя. Убирайся.

Он позволил вытолкать себя на лестничную площадку.

– Это только первый раунд, – сказал он. – Я вернусь.

– Только через мой труп. А если попытаешься, я сделаю так, чтобы люди, чье мнение так дорого для тебя, узнали о твоем извращении.

– Извращении?

– Да, извращении. Человек, который заставляет свою жену все время ходить перед ним голой, – извращенец.

Его губы зашевелились, но он не издал не звука.

– Что, наконец-то тебе нечего сказать? Ты заставлял ее готовить голой, и мыть посуду голой, – у нее перехватило горло. – И только извращенец заставляет свою жену вступать с ним связь по нескольку раз за ночь самыми дикими способами, которые он может придумать.

Тобиас наконец произнес:

– Ты не собираешься перечислить мне эти способы? – От него исходила явная угроза. Но Перис уже было все равно.

– Это бы тебя возбудило, да? Я не знаю все эти способы, это ты знаешь.

– Скажи мне. Назови хоть один.

– Ну, заставлял ее одеваться, как школьницу, и смотреть грязные фильмы, и… – Ее лицо запылало от смущения.

– Продолжай, – проговорил он бархатным голосом. – Или ты действительно такая ханжа, как тебя описывают?

– Нет, не такая, – ее взгляд обжег его. – Тебе нравилось изображать, что ты совращаешь школьницу, и ты заставлял ее делать все, что показывают в этих отвратительных фильмах.

– Что именно?

– Снимал с нее одежду и заставлял ее…

– Что я заставлял ее делать? – Его лицо было неподвижным, мускулы вокруг рта побелели.

– Она должна была становиться на колени перед тобой и… – Перис задохнулась.

– И сосать мой член? – Он рванул дверь на себя. – Это я заставлял ее делать?

Перис прижала руки к лицу и отвернулась.

– Рад, что ты не ханжа, – сказал Тобиас ей в спину. – Держу пари, хуже всего было, когда я сосал ее зад, – и сильно, – да? К сожалению, у меня нет сейчас времени, чтобы остановиться на каждом пункте подробнее. Позже, ладно, милашка?

Половицы заскрипели под его шагами. Хлопнула дверь, и она услышала его возглас:

– Позже, Перис. Я вернусь.