"Милые развлечения" - читать интересную книгу автора (Камерон Стелла)

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Сидя на полу со скрещенными ногами, Перис склонилась над столиком, стоящим перед кушеткой. Она пыталась сосредоточиться на эскизе заколки для свитера из витой серебряной нити – и не слушать раздражающего постукивания босых ног Синтии.

– Я по-прежнему уверена, что Тобиас что-то затеял.

Перис подняла свою кружку и отпила немного кофе.

– Ты говоришь это как минимум двадцать раз каждую минуту.

– Не преувеличивай.

– Ну тогда двадцать раз за время любого нашего разговора.

– Сегодня утром в газете появилась очередная статья, – Синтия внимательно рассмотрела один из своих ногтей и, судя по всему, отнеслась к нему неодобрительно. – Там сообщается, что Попс больше ни с кем по радио не разговаривает. Они рассуждают на тему, как бы он и вправду не морил себя там голодом.

– И как раз тогда, когда Эмма решила отправиться в круиз на Аляску, – Перис покачала головой. – Я могла бы… отговорить ее. Но я не собираюсь просить помощи у полиции. Они и так уже думают, что Делайты и Квинны – криминальный вариант ссоры ипохондриков.

– Расскажи еще раз, что этот гад ползучий, который сюда пролез, тебе сделал?

Перис крутила между ладонями свою кофейную кружку и задумчиво смотрела на Синтию.

– Если не возражаешь, мы не будем на этом останавливаться, – Перис беспокоило то, что ее сестра была зациклена на вопросах секса, в особенности если дело касалось какого-нибудь извращения.

– Мне надо, чтобы сегодня вечером ты пошла со мной в гости, – сказала Синтия неизвестно в который раз с тех пор, как пришла к Перис сразу после завтрака.

Перис правильно угадала – только что-то лично важное могло заставить Синтию подняться в час, который она считала неприлично ранним.

– Перис?

– Я не могу. – Она не виделась с Тобиасом целую неделю после их встречи в госпитале, но по телефону они разговаривали ежедневно… и еженощно. – В своей теории конспирации Тобиас может и ошибаться. Но на меня напали; напали и на него. И нет сомнения, что это сделал один и тот же человек.

– Я не понимаю, почему держать тебя здесь взаперти считается лучшим способом сохранить тебе жизнь до ста десяти лет. В конце концов, на крышу дома может упасть самолет.

– Ты же знаешь, что это не разговор.

– Я знаю, что ты будешь в полной безопасности сегодня со мной в гостях, – скользнув на пол рядом с Перис, Синтия подогнула ноги и натянула на бедра длинный черный свитер. – Там будут все. У тебя будет возможность завести полезные деловые знакомства.

– Не понимаю, зачем я тебе нужна. Возьми с собой какого-нибудь мужика. Мы обе знаем, что на это тебе потребуется не более десяти секунд.

Сложив губки бантиком, Синтия облокотилась на стол и повернула голову, чтобы посмотреть, что рисует Перис.

– Я вижу, ты не понимаешь – я по-прежнему не имею дела с мужчинами. Со временем я опять буду готова, но сейчас еще рано.

Синтия пребывала сейчас в таком настроении, что Перис отказалась от попыток выяснить подробности их интимной жизни с Тобиасом, хотя на языке так и крутились вопросы типа: «Ты уверена, что он делал все то, что ты рассказываешь? Не могла бы ты признаться, что слегка преувеличиваешь?»

– Перис, пойдем со мной…

Тобиас был чрезвычайно притягателен сексуально, но и Синтия получала немалое удовольствие от своей сексуальности. Конечно же, один и тот же мужчина может быть совершенно разным с разными женщинами.

Перис опустила голову и уперлась лбом в край кружки. Мысль о том, что у Тобиаса могли быть другие женщины, доводила ее до исступления. И это ее пугало.

Словно издалека, она услышала голос Синтии:

– Там будет один издатель. Я знаю, что если заставлю кого-нибудь прочесть мою книжку, ее сразу купят. Агентам я не доверяю. Если бы я могла, я бы вообще без них обходилась.

– Разве ты не думаешь, что с агентом работать надежнее? – рассеянно спросила Перис.

– Зачем я должна платить кому-то еще, если и сама могу все сделать?

– А контракты?..

– Я не дура. Я знаю, что можно подписывать, а что нельзя.

– Ну, как знаешь.

Синтия повернула к себе рисунок Перис.

– Очень мило. Ну так ты идешь?

– Если я хочу, чтобы к сентябрю у меня была готова коллекция, мне надо еще очень много сделать, – тем более, она обещала Тобиасу, что не будет никуда выходить, ожидая, пока кто-то сделает очередной шаг против них.

– Ты всю эту неделю пахала, как лошадь. Какой ущерб могут нанести тебе несколько часов отдыха?

Перис легла на спину на полу:

– Ну хорошо, пойду, пойду. А теперь ты меня оставишь одну?

– Да! – Синтия вскочила на ноги. – Там и галерейщики всякие будут. И всякие театральные люди. И деньги, Перис, большие деньги.

– А как ты собираешься меня туда протащить? Как свою горничную?

Синтия легонько пнула Перис.

– Надень что-нибудь из своих собственных украшений. И это дикое платье из красного шифона. Никто ведь не может знать, что оно куплено на блошином рынке. Мы подадим его как нечто авангардистское.

Перис щелкнула пальцами:

– До тех пор, пока не появится кто-нибудь, видевший его в балете на льду.

Угрожающий взгляд Синтии был единственным ответом.

Оставшись наконец одна, Перис вернулась к своим наброскам. Прошедшая неделя оказалась на редкость плодотворной. Вместо того, чтобы уничтожить все новые модели, она сделала небольшие, но чрезвычайно важные изменения. Первым делом она хотела хорошенько поработать над ожерельем, на счет которого была уверена – его пиратским образом скопировали. Переделка заключалась в том, что она заменила аметист большим зеленым турмалином и обвила его несколькими серебряными нитями.

Тишина была нарушена громким мурлыканьем Альдонзы. Свернувшись клубком, кошка дремала в луче солнечного света, проходившего через голубую вазу и оттенявшего белые пятна фиолетовым.

Возле вазы стоял телефон.

Перис вовсе не хотела, чтобы Тобиас составлял расписание каждого ее шага. Он, конечно же, должен понять, что выход с Синтией в гости никакой опасности не таит.

Перис подобралась поближе к телефону. Она обещала, что сообщит Тобиасу, если соберется куда-нибудь пойти. Он беспокоился о ней.

Синтия пришла бы в ужас, узнав, что Перис поверила хотя бы одному слову из сказанных Тобиасом.

Перис осторожно подняла трубку и набрала номер телефона в его офисе. После первого же звонка он поднял трубку:

– Квинн.

Перис собралась повесить трубку.

– Алло!

Медленно она вернула трубку к уху.

– Это Перис.

– Привет! Подожди немного. – Она услышала шага и стук закрываемой двери, а потом он снова взял трубку и спросил: – У тебя все в порядке?

– Ужасно.

– Ничего не случилось?

– Ровным счетом ничего. Тобиас, я…

– Ты, должно быть, прочла мои мысли. Ты покраснела?

– Покраснела?

– Ты краснеешь всегда и по любому поводу. Я как раз думал о долгих горячих душах поутру… с тобой, и долгих горячих ваннах на тропическом берегу – с тобой. И о многих других – долгих и горячих вещах. Ты помнишь, что технически мы кое-что еще не закончили?

Перис покраснела.

– Конечно, Перис, ты помнишь. Я хочу заняться с тобой любовью. Хочу снова увидеть тебя обнаженной. Ты – совершенство. На ощупь – совершенство.

– Тобиас…

– Рядом со мной никто больше не слушает. А у тебя кто-нибудь есть?

– Нет. Просто…

– Я знаю, ты тоже хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью. Давай обсудим, как мы будем это делать?

Перис приложила руку ко лбу и почувствовала жар. Ее сердце вело себя странно; кроме того, она ощущала пульс в тех местах, до которых еще не скоро кто-нибудь доберется.

– Так молчалива, – продолжал Тобиас тихим низким голосом. – Спорим, ты будешь не столь молчалива, когда мы…

– Перестань.

Он засмеялся.

– Прошу тебя, Тобиас. Я позвонила, потому что обещала сообщить тебе, если соберусь куда-нибудь выйти.

Он замолчал.

– Мы с Синтией идем сегодня в гости.

– Ты что, с ума сошла?

Перис встала:

– Не надо было мне тебе звонить.

– Черта с два не надо! Мы же договорились.

– И я твердо придерживаюсь договоренности. – Неделя дома в заточении – слишком много. – Это не имеет ничего общего с твоими людьми.

– Моими людьми?! Какого… Что это значит?

Перис чуть не уронила телефон со стола. Схватив его у самого края, она ответила:

– То, что я сказала. Синтии нужна моя поддержка, и я собираюсь ей ее оказать. А для меня еще и предоставляется возможность завести деловые знакомства. Люди, с которыми я общаюсь, принадлежат к отличному от твоего кругу.

– Ну. К кругу, который ворует идеи.

– Но все же не пытается никого убить…

– Тебе виднее.

– Я думала…

– Ты последнюю статью в «Голосе» видела?

– Синтия говорила что-то такое. Что делать с Попсом – вот настоящая проблема. Ведь сейчас, по совести говоря, мы с ним ничего не делаем. Он по-прежнему не желает с нами разговаривать. Очень может оказаться, что он болен.

Она услышала его вздох.

– Его волки вчера выглядели вполне здоровыми.

– Собаки.

– Перис, не ходи сегодня в гости.

Она повесила трубку.

Отсюда открывался вид на все стороны. За стеклянными стенами и куполом двадцать шестого этажа луна, раскрашенная в полоску облаками, лила холодный лимонный свет на небесный свод, словно обитый парчой цвета индиго.

Перис покачалась с пятки на носок в своих рубиновых босоножках, которые она купила специально к красному шифоновому платью – и еще потому, что ей всегда хотелось иметь пару босоножек фасона «Дороти».

Серьезный мужчина в черном бархатном пиджаке и в вяло висящем зеленом галстуке-бабочке разговаривал через голову Перис с худой женщиной, завернутой в оранжевую лайкру.

– Это очень дорого, – говорил мужчина. – Но очень подходит.

Синтия, стоя между мужчиной и женщиной, сделала большие глаза Перис, которая улыбнулась и сказала:

– А я думала, что вы занимаетесь издательским делом, мистер Хантер.

– Да, – ответил он. – Но эти японские комиксы лезут в каждую щель. Я сыт ими по горло. А теперь еще и лазерные диски и дискуссионные группы компьютерной сети «Интернет». А завтра… кто знает?

– А каковы, по вашему мнению, новейшие тенденции в издательском деле? – спросила Синтия. Ее белое платье, прикрывая лишь необходимое, представляло собой шедевр минималистского искусства.

– Стало совсем беззубым, – произнес Хантер через нос. Перис стала слушать новомодную музыку и отвлеклась от разговора. Синтия была права, когда говорила, что здесь соберутся люди с большими деньгами. Кондоминиум принадлежал Астору Бэркену, крупному общественному деятелю Сиэтла и покровителю искусств. Знаменитости театральных и музыкальных подмостков общались в толпе с владельцами галерей и художниками. Мелани Эвергрин из «Голоса» была единственной журналисткой, кого можно было распознать с первого взгляда – наготове ухватить любую сенсацию, быстренько вытащить что-нибудь «личное» по поводу чего-нибудь весьма неопределенного, но отчаянно важного.

Только художники и Перис не были разодеты в пух и прах.

Увешанные драгоценностями гости сияли, как городской горизонт ночью. Яркие и нежные цвета, блестки и бусы. Некоторые выходили на террасу, где луна окрашивала воду в бассейне в цвет ментолового ликера.

– Билл, – услышала Перис возбужденный голос Синтии. – Перис, это Билл Бауи.

Перис автоматически повернула голову к лифтам, из которых выходили прибывающие гости. Синтия уже двинулась в сторону Билла Бауи по белому мраморному полу. Он был один – и это удивило Перис еще больше, чем вообще его появление здесь.

Возникшая перед ним Синтия прервала его приветствие Астору Бэркену. Даже с большого расстояния Перис увидела, как Билл нахмурился. Потом Астор куда-то отвернулся.

Синтия обвила свою руку вокруг руки Билла и кивнула на Перис, которая ни слова не слышала из-за музыки и гама. К тому времени, когда Синтия подвела Билла, энтузиаст японских комиксов отчалил в неизвестном направлении вместе со своей молчаливой подругой в оранжевом.

– Можешь ли ты в это поверить? – спросила Синтия. Ее груди, казалось переливались через край декольтированного платья, расплющиваясь о плечо Билла. – Ты помнишь Билла? Когда-то мы были неразлучны.

Билл, в безупречном черном галстуке, пожал руку Перис.

– Мы с Перис недавно встречались, – сказал он, не выказывая ни радости, ни раздражения по поводу навязчивого внимания Синтии. – Синтия знает, что случилось с Тобиасом?

– Да…

– Мы с Перис все-все друг другу рассказываем, – щебетала Синтия. – Ах, я не могу выразить, как я рада видеть тебя, Билл. Зря мы так отдалились друг от друга…

– Многое переменилось, – сказал Билл, заглядывая в вырез платья Синтии; ни искры любопытства не промелькнуло в его холодных голубых глазах. – В отношениях между тобой и Тобиасом.

Синтия собрала губы гузкой:

– Но не между мной и тобой. Ты знаешь, что я не… ни разу с тех пор, как мы с тобой… Я никуда не выхожу с тех пор, как выходила с тобой.

– Нам с Вивиан тоже очень понравился тот день, – сказал он. Возле его левого глаза задергался нерв.

– Пойдем посмотрим бассейн, – безмятежная Синтия потянула Билла вниз по ступенькам, ведущим к двери на террасу. – Ты идешь, Перис?

– Нет, спасибо, – приставание Синтии к Биллу забавляло Перис, но она предпочитала избегать открытого пространства.

Перис смотрела им вслед. Ветерок из открытой двери взъерошил длинную бахрому, украшавшую ее расклешенное платье свободного стиля.

Она глянула в свой бокал, откуда едва пригубила шампанского. Повсюду вокруг нее люди были с другими людьми. Пары. Группы. Обычно ее не беспокоило, что нет никого, чье имя было бы связано с ее именем. А если бы и беспокоило, то сейчас ей меньше всего хотелось, чтобы это было имя Майкла.

До нее доносились обрывки разговоров. Новый Век освободил путь паровой машине Манненгейма. Перис хмыкнула и подумала, что нежная музыка успокаивает нервное мельтешение вокруг нее. Подсолнухи, или, скорее, целое поле золотой кукурузы волновалось под ослепительно голубыми небесами.

Перис стояла наверху лестницы. Ниже все кожаные диваны и кресла были заполнены гостями. Еще больше людей стояли группками.

Смех прекратился. Кукурузное поле увяло.

Перис почувствовала, как толпа замолчала и словно чего-то ждет. По ее спине пробежал холодок. Прижимая стакан к груди, она медленно обернулась.

Только что прибывший мужчина был выше остальных, шире в плечах, более стройным и загорелым, чем все другие; и еще он был гораздо сильнее. Взгляд его серебряно-серых глаз нашел ее поверх голов глазеющей толпы. Молчаливая угроза исходила от этого взгляда.

– Квинн, – прошептал кто-то рядом с ней.

Все зашикали друг на друга.

Взгляд Тобиаса не упускал свою цель. Не глядя по сторонам, он шел к ней. Толпа на его пути расступалась, словно разрезанная ножом на две части.

Вот он остановился рядом с ней и посмотрел сверху вниз – через легкий летящий шифон на ее сияющие красные босоножки и снова ей в глаза.

Перис опустила руку и стала теребить бахрому на платье.

– Мое платье от Мак-Фаддена в чистке, – сказала она, – вместе с бельем от Ромео Гильи.

– Хорошо, – сказал он так громко, что услышали все вокруг. – Когда вы в красном, вы притягиваете взгляды. Ваша скрытая индивидуальность начинает проявляться.

Шея Перис начала краснеть снизу вверх.

Тобиас намеренно пристально смотрел на тех, кто стоял рядом с ними до тех пор, пока они поспешно не пускались в разговоры. Даже вездесущая Мелани Эвергрин притворилась, что ей совсем неинтересно.

– Я же просил тебя не ходить сюда, – тихо сказал Тобиас. – Представляешь, насколько ты здесь уязвима?

– Среди толпы в сотню человек?

– Без конца входящих и выходящих.

– Я приехала на машине. Синтия меня подвезла.

– А как ты думаешь добраться домой?

– Я еду домой вместе с Синтией. Она меня проводит.

Он оглядел комнату.

– Если вспомнит, что ты здесь, – уголок его рта скривился вниз.

– Конечно, вспомнит.

– И проводит тебя? И, конечно, ничего не может случиться по дороге. На тебя могут напасть у самого твоего дома, Перис.

Ее сердце стучало, но она продолжала смотреть на него.

– Ты так говоришь, словно на каждой крыше сидят снайперы, поджидая меня. Скажи, ну зачем кому-то на меня нападать?

Она повысила голос и поймала на себе взгляд бледной женщины в сером шелке, которая, наклонившись к своему спутнику, произнесла, как показалось Перис, ее имя.

– Ты выставляешь нас на посмешище, – сказала она сквозь зубы.

– Неужели? – Тобиас сунул руки в карманы брюк и изобразил интерес к окружающим. – Та-ак, еще один сбор средств в какой-то фонд. Новые музеи для нового искусства, да? Насколько я понимаю, для этого все и затеяли. На сколько ты уже подписалась?

– Кажется, им мои девяносто девять центов не очень-то нужны, – мрачно сказала Перис. – Я здесь ради Синтии.

– А мне показалось, ты говорила, что собираешься завести полезные знакомства.

– Синтия сказала… Я уже встретила нескольких интересных человек, – не чистая ложь, но близко к тому.

– Мы о ней говорили, а вот и она сама, – лицо Тобиаса потемнело. – Боже правый! Что она делает рядом с Биллом?

Прежде чем Перис успела ответить, Синтия и Билл подошли к ней. Разговоры вокруг них опять стихли. Перис казалось, что неприязнь стала ощутимой.

– Привет, Тоби, дорогой, – сказала Синтия, по-прежнему используя руку Билла как опору. – А ты-то что тут делаешь?

– Я пришел за Перис, – ответил он преувеличенно отчетливо. – Билл, как дела?

В вопросе было заложено гораздо больше, чем прозвучало. Бауи сказал:

– Отлично. Как твоя шея?

– Очень быстро заживает, спасибо.

– Сколько сюрпризов сегодня вечером, а? – Билл сделал слабую попытку освободиться от Синтии. Успеха он не добился. – Синтия напомнила мне, как много времени прошло с тех пор, как мы с ней виделись в последний раз.

Перис обиделась за Синтию, которая продолжала соблазнительно улыбаться Биллу.

– Я как раз говорила ему, как сильно мне не хватает общества человека, который умеет жить, – промурлыкала она.

– Ну да, тебе, должно быть, трудновато пришлось, – сказал Тобиас. Его сильные холодные пальцы стиснули локоть Перис. – Идем.

Перис убрала руку. Тобиас опять притянул ее к себе.

– Я сказал, идем, Перис.

Комната превратилась в размазанные пятна шепчущихся красок. Двигаясь, дыша, Тобиас излучал силу и холодное спокойствие.

Неожиданно Синтия шлепнула Тобиаса по пальцам на локте Перис:

– Она не хочет идти. Мы тут неплохо развлекаемся. А ты так и не научился развлекаться, да?

Напуганная Перис поставила бокал на поднос, укрепленный в лапах бронзового тигра.

– Билл! – визгливо сказала Синтия. – Не позволяй Тобиасу стращать Перис. Он всегда был таким задирой! Не могу видеть, что он обращается с Перис так же, как когда-то обращался со мной.

Перис закрыла глаза – ей хотелось, чтобы все это оказалось сном и она могла бы проснуться где-нибудь в другом месте.

– Не будь дурочкой, Синтия, – ласково сказал Тобиас. – Ты же знаешь, какой я киса.

Давление, которое Перис почувствовала на своем локте, означало, что ей придется идти с Тобиасом или принять участие в разворачивающемся неприятном представлении. И так уже эта сцена будет завтра в городе предметом всеобщих сплетен.

Перис пришлось улыбнуться и пойти с Тобиасом.

– Билл! – воскликнула Синтия позади нее.

Тобиас остановился, но не для того, чтобы ответить Синтии.

– Вот и вы, – тихо сказал Тобиас Вивиан Эстесс. Наверное, она появилась не вечеринке, пока Перис была занята разговором.

Вивиан, облаченная в длинный, до пола кремовый атласный плащ, протянула Тобиасу руку цвета меда, которую он поднес к своим губам.

– А я все думал, где же вы, дорогая, – сказал Тобиас по-прежнему тихо. Он отошел в сторону, увлекая Перис за собой.

И перед Вивиан предстало зрелище белых грудей Синтии, притиснутых к плечу Билла, и ее длинных ног, обвивших его ногу.

– Черт, – пробормотал Тобиас.

Синтия отскочила от Билла и едва ли не кинулась к Вивиан.

– Дорогая! Какой все же сегодня чудесный вечер! Сначала Билл, потом вы. И вы, конечно, выглядите впечатляюще.

Избегая навязчивых объятий Синтии, Вивиан обогнула ее и приняла долгий поцелуй Билла. Они целовались и целовались, пока Синтия вертела головой и рассылала во все стороны безадресные улыбки.

До Перис донеслись мужские смешки, а Астор Бэркен объявил десертный буфет на террасе у бассейна.

Билл и Вивиан перестали целоваться.

– Я отвезу тебя домой, – шепнул Тобиас Перис. – Прямо сейчас.

Вивиан улыбнулась и сказала:

– Рада видеть тебя снова, Перис.

Она продела хрустальную пуговку в атласную застежку на воротнике. Плащ разошелся, представив взгляду золотое шитье на узком золотистом платье.

После приличествующей паузы, выразившей восхищение, Синтия визгливо и с придыханием проговорила:

– На тебе сказочный наряд, Вивиан, – и, вскрикнув, добавила: – Смотри, Перис, она носит одно из твоих украшений. Смотрите все. Видели вы что-нибудь более прекрасное? Вивиан надела вещь из последней коллекции Делайт.

Улыбка Вивиан выражала удовольствие. Она поднесла руку к шее.

На шее у нее было ожерелье из золота и серебра. Несколько серебряных нитей переплетались, поддерживая большой темно-зеленый турмалин.