"Юрий Петухов. Западня (сокр.вариант)" - читать интересную книгу автора

таревшая вдова Савинская - полуодетая, обрюзгшая, с прова-
лившимися глазами.
- Черт с вами, заходите!
Никакого револьвера в ее руках не было.
- Спасибо.
Ким прошел к столу и сел на скрипучий стул.
- Чайку, если можно! - попросил он. Старуха заворчала:
- Вот все так, придут, нагрубят, нахамят, а еще и про-
сят чего-то! Чай им подавай! Обойдетесь!
- Но, мадам, зачем же всех в одну кучу... - начал было
Ким.
- А куда еще?! - очень просто ответила Савинская. Она
была в серенькой ночной рубахе и наброшенной поверху цветас-
той шали. И все-таки она расщедрилась, вытащила из ящика бу-
тылочку прохладительного. Ким глотнул, поморщился.
- Однако...
- Вы спать просились! Видите, там вон, в углу лежанка?
Идите и спите!
- Два вопросика перед сном, мадам, - Ким широко улыб-
нулся и его узкие глаза превратились в щелки.
- Ну уж нет! Хватит!
- Я вас не задержу.
Савинская вгляделась в гостя своими непроницаемыми чер-
ными глазами, наморщила лоб.
- Что-то вы не очень-то похожи на полицейского. Навра-
ли, небось?!
Ким посерьезнел, улыбка мигом слетела с его лица, широ-
коскулого и желтого.
- Вы правы, я из другого ведомства, но не менее солид-
ного. И потому прошу отвечать на вопросы без утайки, мадам.
У нас не принято дипломатничать. Итак, коротко: да - да, нет
- нет!
- Я спать хочу! - зло сказала Савинская. - Чего привя-
зались?
- Как выглядел тот, кто приходил к вам тогда, вы пони-
маете, о ком я говорю?
- Сколько можно трепаться об одном! У вас там тыщи чи-
новников сидят! Что ж теперь, каждый будет приходить сюда, и
каждому все заново рассказывать?! Умники нашлись!
Ким сделал еще глоток из бутылки. Такой вредной женщины
он не встречал на Земле. Видно, нет толку на нее тратить
время, надо иначе.
Но Савинская вдруг ответила;
- Это был не человек, я уже сто раз объясняла всем ва-
шим олухам! Это был...
- Кто?
Савинская молчала. Рот у нее был раскрыт. В глазах зас-
тыл ужас. Она смотрела на голые ноги Кима.
- Кто, мадам?!
- Разве ваши ходят босиком? - спросила она, еле шевеля