"Юрий Петухов. Звездное проклятье" - читать интересную книгу автора

смотрел в тусклый ребристый потолок капсулы, не замечая даже
нависшего над самым лицом шланга-соска с питательной смесью.
Ни радости, ни даже удовлетворения от свершившегося чуда Гун
Хенг-Орот Две тысячи семьсот тринадцатый, Навеки-Проклятый,
не испытывал. В эти минуты ему было на все и на всех напле-
вать. Даже на самого себя.
Сколько же прошло времени? Час, день, секунда? А может,
миллионы, миллиарды лет? Он не знал. Капсула была "вечной",
так было задумано. С ней ничего не могло случиться до пос-
леднего взрыва Вселенной, до космического Апокалипсиса. Сам
же Гун не ощутил прикосновения Времени. Для него между
Умертвлением и Воскрешением не прошло и мига.
Последнее, что ему запомнилось из предыдущей жизни, было
хрящеватое зеленое лицо Верховного Судьи, зачитывавшего при-
говор. Судья не осмелился приблизиться тогда к распахнутому
саркофагу, и его показывали с экрана, крупно, Гун запомнил
каждую черточку этой высохшей маски, самые неуловимые и тон-
кие интонации скрипучего голоса отпечатались в его мозгу. И
особенно последняя фраза: "...предается вечному проклятию во
всем существующем мире, во всех его измерениях от сего мо-
мента и до окончательной гибели, и приговаривается к Услов-
ному Умертвлению". Затем металлически проскрипело: "Приговор
приведен в ...". Крышка саркофага захлопнулась. Все исчезло.
Но прямо следом, тут же накатила невыносимая боль.
Гун знал, что ни о каком прощении не могло быть и речи,
что он очнулся не на своей планете, не в своей Системе, что
случившееся - самое настоящее Чудо. Но он еще пребывал в
полнейшей прострации.
Нет, у него вовсе не отшибло памяти, он ничуть не утратил
способности анализировать события. И он знал, что с момента
Воскрешения запущены в ход невидимые часы, что ему дано ров-
но десять суток на внедрение в иной мир. Сумеет ли он при-
житься в нем, не сумеет ли - механизм сработает, и "вечную"
капсулу разнесет в клочья запрятанный в ней же заряд. Отс-
рочки не будет. И потому следовало действовать немедленно,
подниматься, принимать решения... Но он не мог. Борьба с лю-
той болью высосала из него остатки сил.
А кроме всего прочего, он был еще там, в своей Системе.
Он вновь и вновь возвращался к уже неоднократно пережитому,
с каждым разом все острее ощущая на себе наложенное прок-
лятье. Впрочем, не с рождения же он был проклят! Все было
нормально, все было как у всех: его уважали, ценили, им даже
гордились близкие, недаром прозвали Великолепным, его люби-
ли, да-да, были и те, кто его любил... Но все от него отвер-
нулись еще задолго до Суда, задолго до Проклятья, отверну-
лись в тот миг, когда пронесся подобно молнии слух о том,
что он преступил чрез главнейший закон Системы, что он отк-
рыл вход в нее посторонним. Да и не только открыл вход - это
уже было следствием, он совершил недопустимое, он поведал
непосвященным о существовании самой Системы. И он стал че-