"Юрий Петухов. Звездное проклятье" - читать интересную книгу автора

ронительной технике, не доросли еще. А если бы и доросли,
так давно бы нащупали беглеца. Нет, шалишь! Нет у них ничего
такого. Ну это и хорошо. Правда, лучше б было, коли попал бы
к каким-нибудь недоразвитым, тем, кто только-только начинает
эволюцию в разумном своем облике. Там бы Гуну и прятаться не
пришлось. Там бы он еще и вождем стал бы, свою маленькую
Систему образовал бы! Да что мечтать, и так посчастливилось
невероятно!
Гун полностью забыл о перенесенных им жутких болях, со-
путствовавших Воскрешению. Забыл о своих тщетных попытках
размозжить голову или еще как покончить с собой. Теперь он
яростно, по-животному грубо хотел жить. Жить, жить, жить!
Остановился он, когда полностью стемнело. Забрался на вы-
соченное дерево и прощупал пространство анализаторами. Все
было спокойно. Самое время вызывать капсулу. Доли секунды на
ее подлет, пять-шесть секунд на то, чтобы залезть в капсу-
лу... и прощай приветливый лесок!
Но что-то остановило Гуна. Высоко-высоко, в черной бездне
над головой, что-то мигнуло еле-еле и исчезло, потом снова.
Если его и могли засечь, так только сверху, а тогда - пиши
пропало: одна капсула всегда уйдет от радаров, с ним же -
службы слежения будут вести их, передавая от одной к другой,
до бесконечности, пока не накроют ракетой.
Он спустился вниз, присел у дерева, привалившись к нему
плечом. Рядом тучками мельтешила мошкара. Но на Гуна она не
садилась, видно, не признавала его съедобным, а может, и во-
обще за живое существо не признавала. Несмотря на принятые
стимуляторы, ощущалась усталость и слабость, тело ныло, осо-
бенно ноги и спина, позвоночный гребень покалывало мириадами
иголочек. Но Гун старался не замечать мелких неудобств. Ему
не очень-то хотелось умирать во второй раз. А время шло.
Защитную маску он давно снял - надо было привыкать к воз-
духу планеты со всеми его возможными неожиданностями. Надо
было привыкать ко всему местному.
Что-то маленькое и плотненькое свалилось сверху прямо на
голову Гуну, запуталось между пластинами и отчаянно пыталось
выбраться. Гун левой рукой вытащил наглеца из пластин, под-
нес к глазам. Он совсем неплохо видел в темноте. Это было
нечто похожее на тех жучков, что водились у него на родине,-
твердый хитиновый панцирь пробуждал воспоминания, от него
веяло чем-то родным. Гуну вспомнился Верховный Судья - тоже
маленький, плотненький, зелененький сверх всякой меры.
Вспомнилось его сухое и вялое лицо, противненький скрипучий
голосок. Как он там говорил? Предается вечному проклятию?
Ну-ну! Гуну стало вдруг жалко этого старикана. Но разве мож-
но жалеть то, чего нет уже миллиарды лет? Наверное, можно.
Ведь память-то жива, а значит, и все, кто в ней сохранились,
тоже живы.
Гуна клонило в сон. Он держал жука двумя пальцами все той
же левой руки. Двумя другими совершенно машинально обрывал