"Юрий Петухов. Душа" - читать интересную книгу автора

ся! Где ж тут справедливость?! А еще говорят: человек, мол,
венец природы, то да се! Да какой он, к лешему венец, ежели
самая ничтожная тварь здоровше его?!
Пахомыч совсем сник. Вот так вот - тыщу раз видеть... и
один раз увидеть, и понять вдруг, что хошь ты и во сто крат
умней, а по сравнению даже с мурашом жалким - слабак и не-
мощь хилая. И если бы только это - полбеды! Ведь что делает,
упирается, тянет зубами и ни о каких отдыхах на пеньках зам-
шелых не помышляет, а ведь нелегко, и муравейника поблизости
не видать, но ведь без передышки будет тащить, жлобина, пока
не допрет до дому, а допрет, так тут и обратно побежит - еще
чего искать. На душе становилось муторно. Разобрало аж до
слез почти, до обиды.
Пахомыч в последний раз втянул в себя непривычно слабый
дым заморской сигареты, сотворенной на московской фабрике,
надолго задержал его в легких.
Перебарывая накатившую слабость, с присвистом выдохнул -
почти не разжимая затвердевших губ - и резко ткнул окурком в
муравья. Личинка противно зашипела под угольком.
Мешок не стал легче. Пахомыч, покряхтывая, забросил его
за спину, оглядел пустыми глазами поляну, дважды провел ла-
донью по лицу, избавляясь от ненужных мыслей. На минуту
представилось, будто и сам он, как тот муравей, ползет по
своей, одному ему ведомой дорожке, а сверху кто-то большой и
невидимый - ведь не видел же муравей его, на пне сидящего,-
следит внимательно. Следит, думает, небось, о чем-то, а по-
том... раз! И трепыхнуться не успеешь! На лбу выступила хо-
лодная испарина от внезапной бредовой мысли, захолонуло в
груди. Мешок многопудовой гирей потянул к земле. Но нет,
не-е-ет, сказки, вымысел, подумалось почему-то невесело, без
облегчения. И вслед за этим пришло другое, совсем несураз-
ное. Ведь коли мураш в десять раз тяжелее себя тянет, а ему,
Пахомычу, и полтора пуда перебор, так что ж эдакой махины
бояться, да она ж своей сигареты не подымет, с собственной
рукой не сладит, куда там! Сердце отпустило, и мешок стал
будто полегче. Пахомыч даже распрямился, губы размякли в до-
вольной улыбке. "Не-е-е, шалишь, венец я, а как же иначе-то,
венец!" Он бодро зашагал по знакомой тропе к дому.
Но, метров с полтораста пройдя, встал - кольнуло в груди.
Да не телесной болью кольнуло. И сразу же прошибло потом.
"Что же это? Что же это я?!" Он сбросил проклятущий мешок и
побрел назад. Но не дошел до замшелого пенька, снова остано-
вился. И стало ему вдруг до того нехорошо, до того тягостно
и хлипко, будто сама душа в теле скукожилась наподобие мятой
и лишней заморской пачки в кармане.




ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ ПЕТУХОВ