"Анатолий Васильевич Петухов. Дай лапу, друг медведь! (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Выстрелили по нему, а тут и медведица выскочила... Но я не понимаю, зачем
вы все это пишете? Ведь все же законно! Это на овсах запрещено трогать
медведицу, если у нее маленькие медвежата.
- Правильно, - кивнул охотовед. - На берлоге можно отстреливать и
медведицу.
- И медвежат, - в тон ему сказал Славик.
- Тоже правильно. Но у вас, как я понял, разрешение только на одного
медведя. Вы же отстреляли трех.
- Ну, это натяжка! - Славик даже вспотел. - Медвежата не в счет. А
так вы нам, пожалуй, и браконьерство припишете!..
- Я не приписываю браконьерство - я лишь удостоверяю факт
браконьерства, - сухо заметил Серков. - Вместо одного вы отстреляли трех
медведей. Вашим трофеем мог быть только медвежонок, который был убит
первым. Медведица и второй медвежонок конфискуются как отстрелянные без
разрешения. Но и первый медвежонок подлежит конфискации, так как
охотились вы без путевок, то есть незаконно... Надеюсь, теперь вы всё
поняли?
...Медведей и охотников привезли на тракторе уже поздним вечером.
Несмотря на мороз, возле дома Гвоздевых собралась большая толпа. Здесь
были не только ребятишки, но и взрослые - всем хотелось посмотреть на
медведей и на браконьеров, за которыми ездили в лес сам участковый и
районный охотовед.
Толпе любопытных в свете тракторных фар предстала довольно жалкая
картина: посреди огромных, окованных железом саней сиротливо лежала на
боку показавшаяся совсем не большой и не страшной бурая медведица, а
подле нее - головастые, со взъерошенной окровавленной шерстью два
медвежонка. Один медвежонок был заметно меньше другого, и на груди его,
под шеей, розовел испачканный кровью треугольничек белой шерсти.
- Страсти-то какие!.. - шептала закутанная в пуховый платок пожилая
женщина. - Будто баба с двумя ребятенками убитая... И лапы-то, как у
покойницы, связаны...
Андрюшка немо смотрел на медведицу с этими нелепыми веревками на
лапах, на закоченевших медвежат, страшных неестественной лохматостью и
спекшейся и замерзшей кровью на впалых боках, и видел, понимал, что это
она, та самая медвежья семья, которая так вольно и смело делала свои
набеги в овес на Стрелихе. В глазах рябило. Он тронул за плечо шмыгавшего
носом Борьку и чужим голосом сказал:
- Пошли, Бориска... Чего уж теперь!..
А браконьеры возились около своей машины. Они рады были уехать как
можно быстрее, чтобы не видеть ни этой толпы, стоящей вокруг тракторных
саней, ни конфискованных медведей. Но "Москвич", целый день стоявший на
морозе, как назло, не заводился. Браконьеры нервничали, ругались между
собой, кляня и эту "дикую" деревню, и охоту, и друг друга, но машина была
мертва. Наконец бородач не выдержал, подошел к трактористу.
- Дерни, пожалуйста! - с дрожью в голосе попросил он. - Аккумулятор
совсем посадил.
- Да пошел ты!.. - отмахнулся от него тракторист.
Охотовед тронул его за рукав, сказал:
- Ты все-таки помоги им. Техника тут ни при чем...