"Анатолий Васильевич Петухов. Дай лапу, друг медведь! (Повесть) " - читать интересную книгу автора

один там!
- Ну и что? С ружьем ведь!.. - заметил Валерка.
- Замолчи! - оборвал его отец. - Какой толк от ружья в такой
темноте?
- Ой, папа, не езди! - заныла Лариска. - Я боюсь!..
- За меня-то чего бояться? - Валентин Игнатьевич улыбнулся дочери. -
Я на мотоцикле. А мотоцикл быстрее любого медведя бегает! - Он сунул в
карман фуфайки фонарик, надел шапку и вышел из избы.
Через минуту во дворе взревел мотоцикл, по окнам скользнул
голубоватый свет фары, и скоро все стихло.
На экране телевизора лихо отплясывали танец артисты какого-то южного
ансамбля, но звук был выключен еще после первого выстрела, и на телевизор
никто не смотрел. Тикал на серванте будильник, чуть слышно сопел паром
самовар. Клавдия Михайловна стояла в кухне, прислонившись спиной к печке,
и смотрела куда-то перед собой, в пространство; вся ее поза выражала
тревогу и напряженное ожидание. Лариска забралась на диван, в уголок,
теребила подол своего платьица и часто и прерывисто дышала, готовая
вот-вот расплакаться.
На диване же, закинув ногу на ногу, сидел Валерка и тупо смотрел на
окно. Об охотнике он не думал - ничего с ним не случится! - и судьба
медвежат, если подстрелена медведица, его уже не волновала. Наоборот,
втайне он желал, чтобы медведица была убита, непременно убита! Тогда, по
крайней мере, можно будет обвинить Андрюшку и Борьку в том, что они плохо
сыпали табак и теперь по их вине маленькие медвежата погибнут голодной
смертью.
Четверть часа длилась как вечность. Но вот за окнами сверкнул
голубоватый луч, послышался гул мотоцикла.
- Наконец-то!.. - вздохнула Клавдия Михайловна.
Свет фары опять скользнул по окну и погас. Чихнул заглушенный
двигатель.
Первым вошел в избу охотник. Он был неузнаваем - широкое, всегда
красное лицо бледно, глаза испуганно расширены. Неверным движением руки
он поставил в угол ружье и мешком сел на табуретку.
- Что-нибудь случилось? - упавшим голосом спросила Клавдия
Михайловна.
- Медведи, понимаете... - незнакомо заговорил толстяк, - будто со
всего леса! Один под лабазом, другой за спиной, а третий уже в поле.
Только выстрелил - рев, треск! Тот, которого стрелял, упал. Я по нему
второй раз, для верности. А он как вскочит - и ходом поперек поля! Еще
два раза успел выстрелить. Он до кустов добежал и затаился. Стрелять не
видно и слезть нельзя - нападет!..
Дверь отворилась, вошел Валентин Игнатьевич. Охотник обернулся к
нему и то ли с укором, то ли со скрытой завистью произнес:
- А вы напрасно так рискуете. Опасно!.. - И Клавдии Михайловне: - Я
ему кричу с лабаза: осторожнее, в кустах раненый медведь! А он хоть бы
что! Светит фонариком и шагает по овсу в мою сторону.
- Но я же не с пустыми руками шел, - улыбнулся Валентин
Игнатьевич, - у меня топор был.
- Что для такого зверя топор?! Налетит - глазом моргнуть не успеешь!
- Вы, дяденька, медведицу убили? - подала голос Лариска.