"Николай Петри. Колесо превращений " - читать интересную книгу автора

откуда-то с небес донеслось чудесное пение. Голос был так прекрасен, что
чародей утратил ощущение реальности и мгновенно погрузился в состояние
неизъяснимого блаженства. Он наслаждался и мечтал лишь об одном - чтобы
райское пение никогда не прекращалось... Вокальное чудо оборвалось самым
грубым образом: в уши Аваддона ворвался мерзкий звук такой силы, что
чародей испугался за свой слух. Вскочив на ноги, он стал озираться по
сторонам, совершенно не понимая, что происходит. На помощь пришел
словоохотливый и всезнающий Лионель:
- Успокойтесь, уважаемый магистр... - Кальконис наделил Аваддона этим
званием, считая, что на посторонних оно производит сильное впечатление. И
где-то он был прав. - Росомоны так птицу Сирии прогоняют.
- Птица Сирии? Райская птица-дева?! Я всегда думал, что это миф!! -
Аваддон был просто поражен. - Но это невозможно! Ее уже столько веков никто
не слышал!
- В этой стране, магистр Аваддон, возможно все.
- А ужасный звук, от которого я едва не оглох?
- О-о-о, этот инструмент придумал их знаменитый гусляр Боян-сказитель.
Называется он "эстрах".
Аваддон опустился на свое место возле костра. Подошел Тур Орог,
осведомился, все ли с гостем в порядке.
- Благодарю, мне уже лучше, хотя этот звук...
- Эстрах не гусли. Услады сердцу не приносит.
- А что бывает с теми, у кого этого инструмента не окажется в момент
встречи с птицей Сирии?
- Птица зачаровывает человека до беспамятства, а потом с душой
несчастного игрища устраивает. У меня лета три тому многих добрых мечников
она перед боем скосила... пришлось уходить от ворога, так и не скрестив
мечей. А вообще-то она - птица Сирии - дева добрая, с ней и смерть
принять - слаще иной жизни!
Когда тысяцкий ушел, шурша плащом, похожим на княжеский корзно,
Лионель Кальконис сказал, мечтательно глядя в ночное небо:
- Я в этих краях странствую уже добрый десяток лет, а вот пение птицы
Сирии слышал впервые! Она только здесь, на севере, людям объявляется. Не
знаю уж почему, но только слышат ее немногие из приезжающих издалека. Можно
сказать, что нам повезло.
- Да уж, повезло... - пробормотал Аваддон, укладываясь спать на
меховую подстилку.
Той ночью он долго не мог уснуть. Чем глубже в дебри непонятной страны
он забирался, тем больше мрачных дум появлялось в его голове. После встречи
с птицей-девой чародей вновь попытался войти в состояние, когда священный
Эйдос открывает врата абсолютного знания человеческому разуму, но не смог
этого сделать. Какая-то непонятная сила не позволяет ему творить
заклинания. Этот край просто переполнен молодой необузданной энергией, и
она не подчиняется чародею, и она же не дает ему использовать мощь его
магии. Невидимый обычным людям мир, в котором силой мысли чародея творятся
прообразы будущих его заклинаний, почему-то не воспринимает эти прообразы
здесь, в стране Рос. Он либо отторгает их, либо создает нечто несуразное.
Все это в целом заставляет задуматься о той невообразимой мощи, которой
обладает край Годомысла, и если Аваддону удастся овладеть даром князя, то
чародей может овладеть поистине колоссальной властью над физическим миром!