"Николай Петри. Колесо превращений " - читать интересную книгу автора

чересчур! Дедушка-баенник, выбравшийся из-под полка, где он играл в кости с
коллегой по банному искусству - лохматой, страшной старухой-обдерихой, тряс
его за ногу!
- А-а-а, старый знакомый! Проходи на полок, располагайся, а мы уж тебя
попотчуем!
Баенник взмахнул руками, и его борода метелью облепила старческое
тело. В руках старика появился крапивный веник, едва ли не с него ростом!
Баенная матушка-обдериха обернулась гигантской драной кошкой и, мурлыкая
себе под нос, стала обходить Калькониса с фланга. Оценив диспозицию,
философ решил смертельно измотать противника, поэтому применил свою
излюбленную тактику - просто дал деру!
О, как самозабвенно он отступал! Пятки еще неделю после этого
требовали к себе бережного отношения! Кальконис расслабился лишь после
того, как стрелой пронесся мимо опешившего от его вида Эфандра и захлопнул
за собой дверь гридни. Он опустился прямо на пол (большая лужа стала быстро
расти под ним, намекая на...) Но Кальконису было не до таких пустяков. Уняв
готовое взорваться сердце, он с облегчением прошептал:
- А сон-то оказался не вещий!...
Как заблуждался последователь римских стоиков! Послышались
возбужденные голоса, и кто-то бесцеремонно отодвинул Калькониса дверью в
сторону - вместе с его лужей. На пороге появились три физиономии,
единодушно желавшие превратить многострадального поэта во что-нибудь мелкое
и безобразное...
- Лечить вам его надо от недержания... уважаемый лекарь! - недовольно
проговорил Руц. - А то ведь никуда не годится - он с улицы и прямо за это
дело... Срамота!... А за собой пусть сам убирает! - закончил Руц и даже
плюнул в сердцах под ноги съежившемуся Кальконису.
- Он уберет... - пообещал Аваддон тихим голосом, И Кальконис понял,
что только сейчас и начинаются его главные неприятности. - Он все уберет!!
Отроки пошли по коридору, о чем-то возбужденно переговариваясь.
Аваддон вошел в комнату, закрыл за собой дверь. (Пло-о-отно так закрыл!) И
наклонился к философу, у которого от страха перед предстоящей экзекуцией
сердце не то что в пятки ушло, а вместе с речной водой прямо на чистые
плахи пола вытекло!
- Чем хвалиться будете, достойный сэр Лионель де Кальконис? - Чародей
умел произносить имя философа с такими интонациями, что самому Кальконису
становилось противно! - Успешно ли завершилось дело, которое я поручил
вам?!
- Н-н-не совсем...
- А что вам помешало в этот раз? - Спокойный голос чародея не
предвещал философу ничего хорошего.
- К-к-княжич...
- Что - княжич?
Аваддон уже поднял тело Калькониса с пола и теперь держал его на весу,
медленно сжимая пальцы на тонкой шее "светоча философии".
- Княжич... пращей... выбил шкатулку... у меня из рук... - хрипел
Кальконис. - Я не виноват... я был... почти на месте...
- А ты не лжешь?! - Пальцы ослабили хватку, и сэр Лионель подумал, что
сегодня, быть может, ему удастся дожить до вечерней зари.
- Это правда, магистр Аваддон! - Голос предательски дрожал. - Истинная