"Владимир Федорович Петров. Всплытие " - читать интересную книгу автора

- Ах да...- офицер чуть смутился, забыл, его вестовой - единственный
среди экипажа местный, севастопольский. - Ну, а мамаша как поживает?
- Поживает как поживает, - неохотно ответил матрос, но тут же махнул
рукой и сказал: - Да что уж там, все равно вы узнаете. Плохо мамаша
поживает. Горе у нас. Братуху моего старшого, Степана, повесили намедни.
- Ка-ак повесили?
- А вот так вот, за шею! В общем, ваше благородие, эсер был брат. Два
месяца тому участвовал в покушении на какого-то военного прокурора, и вот. -
В голубых глазах Павла тоска и растерянность, - вы бы, ваше благородие,
лучше себе какого другого вестового подыскали.
- Вот что, Павел, - Несвитаев сел в постели, - да сядь ты, сядь, не
топчись. Глупости насчет другого вестового оставь. А сейчас иди к боцману,
скажи, я отпустил тебя до затрашнего утра. Побудь с матерью. Постой. Отдай
вот это матушке.
Он вытащил из мундира, вложил в нагрудный карман робы вестового
несколько синеньких пятирублевок.
- Да бери, бери, Паша, не на выпивку даю - для матери твоей. Ведь мы с
тобой побратимы в некотором роде, так ведь?
- За заботу да ласку спасибо, Алексей Николаевич, а это - пустое это.
Павел упрямо мотнул головой и, выложив на столешницу деньги, вышел.
Они действительно были побратимы: три года назад Бордюгов спас
Несвитаеву жизнь - во время катастрофы "Дельфина" вытащил захлебнувшегося
подпоручика на поверхность.

Первый визит к Нептуну

Через десять дней у плавпричала в бухте Южной рядом с "Лососем" стояла
уже вторая американская субмаринка - "Судак".
Присыпанный снежком "Судак" стоит, не шелохнется, а "Лосось" с утра
будто ожил: внутри что-то утробно урчит, корпус вздрагивает, из зарешеченной
круглой дыры позади рубки - голубой шлейф бензиновой гари. Нынче "Лососю"
предстоит впервые окунуться в черноморские волны. С высокого борта "Днестра"
дивятся матросы-надводники: такое махонькое суденышко "Лосось" - мальчишка
соплей перекинет - а поди же, с утра в эту прорву пятый воз разной утвари
вваливают. Невдомек флотским: у подводной лодки лишь одна пятая корпуса над
водой, оттого и кажется игрушечной. Отрядный коняга Кингстон, доставив
очередной воз на пирс, прядет ушами, фыркает раздраженно: к духовитому
перегару от флотских привык, но бензиновая гарь явно не по лошажьему нутру.
Внутри лодки душно, жарко, пахнет горячим машинным маслом, красками,
парами аккумуляторной кислоты. Тусклые электрические лампочки высвечивают
фантастическое нагромождение механизмов, приборов, сплетенных в змеиные
клубки трубопроводов, кабелей. Попавшего впервые в эту железную утробу берет
оторопь: матерь божья, да тут ступить негде, не то чтобы работать и жить. Но
при всем кажущемся хаосе здесь нет ничего лишнего, рационализм в компановке
инженерных хитросплетений достиг тут совершенства.
Несвитаев с трюмным квартирмейстером Сорокиным возятся с главным
осушительным насосом: неисправен насос. Инженер все эти дни докладывал -
нельзя с такой неисправностью в море выходить - куда там! Завотрядом
Белкин - опытный, казалось бы, подводник - балагурит: на носу, мол, б
декабря, Николин день, тезоименитство царя, Вирену-де неймется