"Дмитрий Ильич Петров(Бирюк). Перед лицом родины (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

спросил Константин. - Ничего подобного. Они во много раз лучше относятся к
швейцарам и дворникам, чем к русским генералам-эмигрантам. Плевать они
хотели напас. Если бы у меня были деньги, тогда другое дело, гарсон этот
плясал бы передо мной. Я уже думал, что он меня вышвырнет на улицу. Но,
кажется, обошлось.
Гарсон принес закуски и абсент и, по-прежнему недоверчиво и
неприязненно поглядывая на Константина, расставил все на столе. Воробьев
налил абсента в рюмки.
- За ваше здоровье, Константин Васильевич! - сказал он, чокаясь.
Константин, не ответив, залпом выпил и с жадностью принялся есть суп,
давясь и обжигаясь. Воробьев жалостливо смотрел на него.
Воробьеву очень хотелось узнать, как же это его бывший грозный
начальник, в прошлом могущественный человек при донском атамане, дошел до
такой жизни? Но расспрашивать об этом было неудобно. Чтобы как-то нарушить
тягостное молчание, Воробьев заговорил:
- Вы знаете, Константин Васильевич, вот то самое кафе, в которое мы
вначале собирались зайти, французы называют <бистро>. Название это
происходит от русского слова <быстро>. В Отечественную войну 1812 - 1814
годов, когда наши войска вместе с союзными вошли в Париж, казаки атамана
Платова расположились бивуаком на Елисейских полях. В одном из кафе
обосновался тогда штаб казачьего корпуса. Из штаба часто выбегали бравые
казачьи офицеры и, подзывая к себе красочно обмундированных казаков,
отдавали им распоряжения, прикрикивая при этом: <Быстро! Быстро выполняй!>
Это звучное русское слово понравилось французам, которых всегда толпилось
около штаба множество. Не вдаваясь в смысл этого слова, они это кафе
назвали <бистро>... А потом, впоследствии, уже и все парижские кафе стали
так называться...
- Занятно, - не переставая есть, пробурчал Константин, рассеянно
слушая своего бывшего адъютанта.
Ел Константин долго и много. Наевшись и слегка опьянев после
нескольких рюмок абсента, блаженно улыбнулся, взял сигарету у Воробьева и
закурил. Откинувшись на спинку стула, он запрокинул голову, затянулся.
- Хорошая, крепкая сигарета. Даже в голову ударяло... Я сейчас думаю
о том, до чего же мало человеку нужно. Вот наполнил я свой желудок до
отказа, выпил абсента, закурил - и ожил, и тяжелые мысли меня покинули. А
ведь завтра я опять - бездомный бродяга, голодный, бесприютный... Снова
будут терзать меня мысли о самоубийстве... Ведь я на днях уже совсем было
решил броситься с моста в Сену. Даже написал своим родным на Дон
прощальное письмо...
- Что у вас такое мрачное настроение? - спросил Воробьев. - Жизнь,
мне кажется, уж не так плоха и на чужбине.
- Да, это потому она вам кажется хорошей, - озлобленно усмехнулся
Константин, - что вы молоды, красивы, здоровы. Вы замечаете, что своей
цветущей внешностью вы привлекаете внимание хорошеньких барышень и молодых
женщин. У вас в кармане звякают деньги, и вы завтра не будете голодным...
Вы знаете, что вам не придется спать на грязной платформе метро, подстелив
под себя газету... Да, поэтому она, конечно, кажется вам хорошей. Когда-то
и я, дорогой, тоже был оптимистом, лет так десять тому назад. Я тоже
думал, что жизнь - чудесная вещь. А теперь я весь свой оптимизм растерял и
думаю, что жизнь - самая прескверная штука для того, кому в жизни не