"Александр Петров. 12 застреленных тещ" - читать интересную книгу автора

бурчания, и вообще имели собственное мнение о том, как нужно проводить
выходные, а также дворникам, накрашенным молодым девчонкам, миру, жизни и
вообще всему. На ее некрасивом, грубом, словно вырубленном топором из куска
замороженного дерьма лице, сменяя одна другую появлялись гримасы:
озабоченности, страха, злобы и неодобрения.
Ее короткие толстые руки, сжатые в ладонях в кулаки совершали резкие,
неровные движения, как у вусмерть пьяного лыжника на обледенелом подъеме,
заставляя заветную, изрядно потрепанную болоньевую сумку для покупок
издавать склизкие, хлюпающие звуки. Валентина Ромуальдовна двигалась своим
обычным маршрутом, прячась от солнца в тени домов. Она вообще не любила
солнца и яркого света, заклеивала глазки светодиодов на холодильниках и
телевизорах, тщательно выключала даже то, что выключать не следовало. Это
было у нее навязчивой манией, также как и потребность нудно и грязно
ругаться по любому поводу. Эта женщина не только выглядела, но и была по
настоящему психически ненормальной, что подтверждалось пухлой историей
болезни, хранимой в архивах Кащенки и извлекаемой каждую весну в связи с
сезонными обострениями у гражданки Игошиной. Тетке предстояло пройти еще
один дом, и выйти на финишную прямую к станции. Валентина Ромуальдовна
продолжала двигаться своей неровной, дергающейся походкой, нагибаясь вперед,
словно от сильного ветра, махая руками и с подозрением оглядывая
пространство вокруг мутными линялыми глазами, цвета застиранных панталон.
Все было спокойно: далеко впереди, у станции подземки, заканчивали
пробежку такие же любители отовариваться с утра в воскресенье, во дворе
возле грибков и домиков детской площадки одиноким красным пятном маячила
мамаша с коляской, прыгая с ноги на ногу в холодных, негреющих сапогах на
длиннющих шпильках, пара автолюбителей заводила свое "железо", заставляя
моторы автомобилей издавать утробные звуки и выплевывать вонючие хвосты дыма
из выхлопных труб.
У первого подъезда с дверью сосредоточенно возился бородатый мужик
неопределенного возраста в оранжевом рабочем комбинезоне. Игошина
неодобрительно поджала губы, она не любила бородатых, и добавила шагу. Как
только она миновала этого человека, выглядящим как дворник или работник ДЭЗа
по обслуживанию кровли, произошло неожиданное. Мужчина вдруг залез руками
под черную вязанную лыжную шапочку, надвинул на глаза матерчатую полумаску с
грубо прорезанными отверстиями для глаз, выхватил из-под комбинезона
длинную, увесистую железяку с рукоятью и подбежал к женщине сзади. Навел,
нажал на спусковой крючок. Железяка тихонько лязгнула, раздался несильный
хлопок. Снег перед так и недошедшей до рынка теткой окрасился красным.
Грузная туша Валентины Ромуальдовны рухнула, пачкая снег кровью и остатками
мозга из выдолбленной разрывным зарядом головы.
Киллер метнулся к подъезду, пряча под одежду шипящее оружие. Захлопнув
дверь, он вставил в технологическое отверстие замка блокирующий штифт, не
мешкая взбежал наверх и поднялся по шаткой металлической лесенке на чердак.
Там он моментально скинул с себя комбинезон и бушлат без воротника, отлепил
бороду, вытащил из спортивной сумки меховую шапку и дубленку. Оделся,
запихнул рабочую одежду и оружие в сумку. Пробежал через весь дом, спустился
по лесенке на верхнюю площадку крайнего подъезда, повесил замок и
опломбировал люк, приклеив бумажку и поставив штампульку ДЭЗа. Затем, не
спеша, прошагал лестничные марши, вышел на улицу, взглянул на начавшую
собираться толпу, прошел к метро, сел в неприметную серую машину с