"Людмила Петрушевская. В детстве" - читать интересную книгу автора

Из стеклянной будки за ней наблюдал посерьезневший охранник. Стукнула
дверь.
Мальчик громко заплакал.
Мама кружилась как безумная, с легкомысленным видом и застывшей на
каменном лице усмешкой, подпрыгивала, а туловище давно уже одеревенело,
только дергалось в разные стороны.
Она собой не владела, на нее с небес, с солнечного свода, сошло
какое-то очень важное состояние, она без передышки бормотала, трогала
машины, причем должна была одолеть все четыре колеса с разных сторон, а по
дороге попались еще и урна для мусора, ограда из цепей (каждое звено,
каждое!).
Охранник вышел из своей будки. На руке его висела крепко схваченная
дубинка.
Она ускользнула за машину, присела, потрогала резину, обод.
Второе колесо.
Раздался тонкий детский крик.
Охранник оглянулся и тронулся к ней издали.
Но и мальчик оторвался от стены, рыдая и приговаривая: "Мамочка, ну что
ты, мамочка!"
И он сначала замедленно, а потом все быстрее начал перебирать ногами
(охранник приближался).
Мальчик с трудом двигался вдоль дома, шел, шел, передвигаясь, как
опутанный веревкой. Всхлипывал.
Охранник мелькнул среди машин.
Мальчик ускорил свое движение, закричал: - Мамочка!
Он захлебнулся слезами, потому что мама вскочила от колес и кинулась к
соседней машине, кружась на месте, приговаривая: - А вот еще! Вот еще
тронуть надо!
Охранник шел, все оглядываясь по сторонам, как будто думал найти
свидетелей или помощников, что-то надо было делать, он потрясал дубинкой. Но
и мальчик неуклонно продвигался вперед, почти бежал, хотя дело происходило
как в замедленном фильме или в воде.
Тем не менее он рванулся и добежал первым, схватил маму за локоть (она
вырвала рукав с каменно-шаловливым выражением лица), но он опять зацепился
за плащ и стал умолять, плача: - Мамочка, ну пойдем, мамочка, ну пойдем!
Пойдем отсюда!
Она побежала еще к одной машине, бормоча "Все надо потрогать", и тут
сын ее крепко обнял и повел назад, повторяя "Ну мамочка, ну успокойся!".
Он плакал, шмыгая носом, и волок маму на улицу.
Не стал вести ее к троллейбусу, почему-то ему было неудобно перед
людьми на остановке, а повел подальше, причем как можно быстрее (охранник
остался на стоянке).
У нее было совершенно каменное, негибкое туловище. Она перебирала
ногами. Несколько раз она пыталась вырваться, но он вел ее, вцепившись, как
клещами, в рукава.
Бормотал все время, как заклинание: "Мамочка, мамочка".
Дошли пешком до метро. Спустились. Молчали оба.
Когда сели в вагон, мама забеспокоилась и заплакала. - Что ты, что ты,
перестань! - пряча лицо, повторял он. - Что ты! - Лиза, - наконец выговорила
она. - Надо ехать за Лизой. Она одна осталась в группе! Что делать, что