"Людмила Петрушевская. Свой круг " - читать интересную книгу автора

и, таким образом, Валера даром приходил.
Однако Валера пришел опять в пять минут двенадцатого, пришел, чтобы
выключить магнитофон, магнитофон выключили и сидели, пили в тишине, и
Валера сидел с непонятными намерениями, то ли он решил все-таки дождаться
Левку, то ли ему просто нужно было извести под корень нашу безобидную
компанию, и он просто сидел и не уходил. Мариша, горячо убедившая всех, что
все люди интересны, - у нее вечно ночевали какие-то подобранные с вокзалов,
месяц жила женщина с годовалой парализованной девочкой, приехавшая в
Институт педиатрии на консультацию без права госпитализации, - Мариша
первой нашла ключ и стала вести себя так, что Валера - это несчастный и
одинокий человек, в этом доме ведь никому незнакомому не отказывали в
приеме, только редко кто решался навязываться. Мариша, а за ней и Серж
стали возбужденно разговаривать с Валерой на разные темы, дали ему стакан
сухого вина, пододвинули черный хлеб и сыр, единственное, что было на
столе, и Валера не увильнул ни от одного вопроса и ни разу не почувствовал
никаких уколов самолюбия. Так, например, Серж спросил:
- Ты что, ради прописки в милицию пошел?
- У меня прописка еще раньше, - ответил Валера.
- Ну а чего ты служишь?
- Трудный участок, - ответил Валера, - я знаю самбо, самбист, но из-за
травмы плеча не получил второго разряда еще в армии. В самбо, если тебя
скрутят, то надо подать звуковой сигнал.
- Какой звуковой? - спросила я.
- Хотя бы, извиняюсь за выражение, кашлянуть или перднуть, чтобы не
сломали руку.
Я тут же спросила, как это можно перднуть по заказу. Валера ответил,
что он не успел подать звуковой сигнал и что ему вынесли руку из
предплечья, а так он имеет полный третий разряд. Потом, не переводя
дыхания, Валера изложил свою точку зрения на существующий порядок вещей и
на то, что скоро все изменится и все будет как при Сталине, и при Сталине
вот был порядок.
Короче говоря, весь вечер у нас прошел в социологических исследованиях
образа Валеры, и в конце концов то ли он все-таки оказался находчивей, то
ли наша общая роль была пассивной, но вместо обычного анкетирования, как
это у нас уже не раз бывало с залетными пташками типа проституток,
приводимых Андреем, или с теми, кто, заинтересовавшись музыкой,
останавливались под окном на тихой улице Стулиной и завязывали с нами через
подоконник разговор и в конце концов влезали в комнату тем же путем и были
затем вынуждены отвечать на целый ряд вопросов, - на сей раз дело
повернулось иначе, и Валера, конкретно не касаясь своих служебных
обязанностей, битый час громко поучал нас, как было при Сталине, и никто
особенно ему не противоречил, все боялись, видимо, провокации, боялись
высказать перед представителем власти свои взгляды, да и вообще это было у
нас не принято - выражать свои взгляды, какое-то мальчишество, орать о
своих взглядах, а тем более перед идиотом Валерой, ускользающим,
непознанным, с неизвестными намерениями пришедшим и сидящим за бедным
круглым столом в бедняцкой комнате Мариши и Сержа.
В двенадцать все, как оплеванные, поднялись и пошли, но не Валера.
Валере то ли было негде провести ночь дежурства, то ли у него было четкое
задание, но он сидел у Мариши и Сержа до утра, и Серж высказался, и это