"Людмила Стефановна Петрушевская. Две сестры (сказка)" - читать интересную книгу автора

дымом, как после пожара, и шел громкий разговор молодежи на непонятном языке.
Девочки Рита и Лиза стали думать, как быть. Можно, конечно, уходить в парк
или в библиотеку допоздна. Но молодежь, что самое опасное, именно на ночь
глядя созревала для решительных дел, и по утрам в подъезде очень ругалась
уборщица, которая вообще приходила только когда имела свободное время (а кто в
наше время его имеет?). Уборщица приходила тогда, когда жильцы писали жалобы в
городскую, газету, а также в Верховный Совет.
Сестры и так до своего волшебного преображения жили как возле вулкана.
Соседские дети очень следили за старушками и время от времени взламывали их
квартиру. Дело кончалось плачем старушек, приходом милиции и констатацией того
факта, что "ничего не украдено, только приходили попить водички, а ваше
барахло нам ни к чему". Составлялся акт, и еще долгое время проходы старушек
через подъезд на улицу сопровождались громким искренним смехом детей.
Лиза и Рита притихли. Если бы они жили на первом этаже, можно было бы
выходить через окно. А они жили на шестом. Девочки представили себе, что
будет, если они выйдут на улицу.
Исключение составляло раннее утро. К утру все компании обычно уставали и
разбредались. В пять утра, это было проверено, они все спали. Но возвращаться
нужно было не позже девяти. В девять утра часть детей уже была в школах, а та
часть, которая прогуливала, еще спала. Те же, кого судьба в виде непреклонных
родителей выгоняла на улицу идти в школу, держались первые два часа подальше и
от школы, и от дома.
Надо было также избегать и взрослых. Обычно все в подъездах волей-неволей
знают соседей, особенно с годами, а дом стоял уже тридцать лет. Лиза и Рита
получили эту квартиру после того, как их, еще сравнительно молодых женщин,
пятидесяти пяти и пятидесяти семи лет, выселили в новый район. А в их прежнем
доме устроили сначала ремонтную контору, а потом вообще ничего, а теперь там
был сквер и песочница.
Лиза и Рита еще были тогда счастливы, что их поселили в доме с лифтом и с
балконом, но все тридцать лет их донимали люди, которые обязательно хотели
переселить сестер в еще худшие квартиры или вообще в другой город, чтобы самим
жить именно в этой удобной квартире с балконом и лифтом. Эти люди постоянно
пытались навещать бабушек, особенно когда пронюхали, что Ритины дела плохи.
Разумеется, эти люди предлагали бабушкам деньги, и очень большие. Бабушки же
привыкли к своему новому жилью и к двум милым чистым комнаткам окнами в садик,
к балкону, на котором они гуляли, то есть дышали воздухом, когда нормальным
человеческим путем уйти из дома было уже нельзя. Тогда-то старушки придумали
еще и корзиночную почту. Та, что дома, спускает из окна корзинку на веревке, а
та, что внизу, кладет туда покупки. Это на случай, чтобы соседские дети не
обобрали по дороге к лифту, в лифте или же на выходе из лифта. Идти пешком
вообще не представляло тогда смысла, да и последние десять лет не по силам.
Шутка ли, шесть этажей, да еще соседские деточки, не голодные, но любопытные.
Кроме того, вставал вопрос об одежде. Невообразимо было ходить в том, в
чем ходили последнее время Рита и Лиза, в этих аккуратно залатанных, но уже
редких, как решето, юбках. Причем Рита и Лиза надевали их по нескольку, одну
на другую, для тепла и прочности. Кофты-то были свои и своей вязки, шерстяные.
Рита даже умудрилась построить зимнее пальто: перед вязаный, спинка суконная,
воротник тоже вязаный, а рукава суконные, но манжеты опять-таки вязаные.
Сестры считали это их общее зимнее пальто последним криком моды. Они видели,
каким завистливым взглядом провожают их старушки из очередей и со скамеек.