"Джеральд фон Петерсон. Бриллиантовый ошейник (Неоготический роман) (фрагмент)" - читать интересную книгу автора

не понимаю..." Ее подлинность была подвергнута сомнению вначале личной
стенографисткой губернатора, а затем и судебными экспертами. На оружии не
было обнаружено вообще никак отпечатков пальцев. Видимо, их кто-то стер, так
как перчаток на руках убитого не нашли. Для выяснения всех этих странных
обстоятельств был прислан из Центра следователь по особо важным делам,
которого, по соображениям режима ведения следствия, разместили вместе с его
ассистентами в санатории Государственного Департамента Безопасности, в
поселке Графское. Микроавтобус, в котором везли основных свидетелей и
вещественные доказательства, по дороге столкнулся с топливозаправщиком, и
обе машины рухнули в ущелье и загорелись, а затем взорвались. К прибытию
пожарных и спасателей из Города все уже было кончено. Оперативной группе и
следователям, прибывшим на место происшествия впоследствии, так и не удалось
установить, почему сейф, в котором перевозились вещественные доказательства
и материалы предварительного следствия, оказался открытым. Уверенно
утверждать, что секретарь похитил документы и вещдоки и каким-то
непостижимым образом скрылся, не позволяло состояние машины, сейфа и трупов,
которые в адском костре высокооктанового топлива сгорели почти дотла, а
также утверждение экипажа полицейской машины сопровождения, оставшегося в
живых: они настаивали в один голос, что сейф на их глазах был опечатан, в
запертом виде вынесен из служебного входа Дворца Города и погружен в
микроавтобус. Секретарь же Губернатора лично сопровождал сейф и тут же сел в
автобус вместе с остальными. По дороге никаких остановок не делалось, никто
никуда не выходил. Дополнительные следственные мероприятия ничего не дали, к
тому же сам следователь по особо важным делам и вся его группа заболели
каким-то странным гриппом, сопровождавшимся сильными головными болями, и
следствие поспешно свернули, решив считать гибель губернатора самоубийством
при не до конца выясненных обстоятельствах.
Гольдбах знал об этом. Знал он так же и то, что по каким-то
таинственным, малопонятным причинам налоговая река, которая должна была, по
замыслу создателей Черноморской зоны превратиться в валютно-финансовый
водопад, наполняющий пересохшую российскую казну, напротив, оскудевала с
каждым днем. В Зоне процветали сотни крупных компаний и тысячи мелких, на
биржах бушевали товарно-денежные фонтаны и каждый участник уносил свой
прибыльный процент. Ежедневно через Международный морской порт проходили
товары на сумму до нескольких миллионов долларов и миллиард рублей.
Заметную роль играл шоу-бизнес, рекламное и туристское дело. Налоговые
службы же, проявляя чудеса изворотливости, отделывались хитроумными
отписками, используя многочисленные законодательные бреши, и
налогопоступление, вместо того, чтобы увеличиваться, неуклонно сокращалось
с каждым годом.
Губернатор держал бокал, с шампанским, и машинально кивая тем, кого
ему представляли, бросал в ответ несколько вежливых фраз, а сам продолжал
напряженно размышлять, с какой стороны ему взяться за узел проблем Города и
Роны. Он понимал, что в его карьере это испытание будет решающим. Причем, в
случае провала, дело может окончиться не только отставкой. Он чувствовал,
что никак не может сосредоточиться:
Перед ним вереницей проходили любезно улыбающиеся господа и
великолепно одетые дамы, успевшие за те немногие годы, что существовала
Свободная Зона, окончательно растерять последние советские черты и детали
внешности - начиная от качества исполнения маникюра и кончая манерой