"Михаил Петров. Гончаров смертью не торгует (Детективная повесть) ("Гончаров")" - читать интересную книгу автора

Проклиная свое любопытство и невезение, выбравшись через заднюю, я подбежал
к распростертому темному телу. По снежному отблеску широко открытых глаз и
нелепо подвернутой голове я понял, что эта посредница никогда больше не
будет докучать Катерине. Вряд ли она свернула себе шею при падении, скорее
всего, это сделал тот парень, который страстно и горячо ее обнимал.
Очевидно, для нее эти объятия оказались последними. Что и говорить -
"...тяжело пожатье каменной его десницы!".
Извинившись перед покойной, я тщательно проверил карманы ее шубы и
прочие потаенные места, но совершенно напрасно - видимо, до меня это
обстоятельно и с пристрастием сделал ее последний любовник.
Было жаль оставлять ее, одинокую и беззащитную, на крутом трескучем
морозе, однако другого выхода я не видел. Все, что я мог для нее сделать, -
это оттащить подальше на обочину дороги и там удобно, покойно ее уложить.
Особенно задерживаться мне не следовало, в любую минуту мог появиться
случайный автомобиль, и тогда бы мне пришлось встречать наступающую ночь в
каком-нибудь неинтересном месте. Как назло, застрявшая в снегу машина никак
не хотела выбираться из снежного плена. Она елозила и противно визжала,
вхолостую прокручивая правый скат. Ничего умнее не придумав, я подложил под
него свою куртку, и только тогда, принимая мою жертву, машина нехотя
выползла из капкана, оставляя на снегу свой четко отпечатавшийся номер.
Наследил я изрядно. Мне потребовалась еще пара минут, чтобы хоть как-то,
хоть поверхностно замести свои следы.
У первой же телефонной будки я остановился и, набрав 02, сообщил
дежурному о местонахождении трупа и номер автомобиля, откуда этот труп
выпал. К его просьбам погодить и назвать свое имя я оказался глух и
непослушен. Повесив трубку, я направился домой. Кажется, приключений на
сегодняшний день у меня было предостаточно. А слишком хорошо - это уже
нехорошо.
- Господи, и где тебя только черти носили? - рассматривая пожеванную
мокрую куртку, возмущенно вопила Милка. - Ведь новая вещь! Во что ты ее
превратил?!
- Главное, сам целым остался, а куртки дело наживное. - Успокаивая ее,
я по стеночке крался к тестевскому бару, чтобы выпить за упокой рабы Божьей
Раисы.
- Лучше бы ты свою шкуру так измочалил, мне все бы легче было.
- Ты враг и ничтожная женщина, - вплотную подступая к намеченному
объекту, объявил я. - Тебе чуждо чувство сострадания и милосердия.
- Ты куда, гад ползучий, крадешься, ты куда крадешься? - заметив мои
робкие поползновения, радостно взвизгнула Милка.
- А мне твой папенька, уезжая, строго наказывал по вечерам
проветривать бар и стряхивать с бутылок паутину. Не дай бог на них
какая-нибудь моль заведется.
- В твоих мозгах она уже точно завелась. Где тебя носило?
- Обижаешь, начальник, я выполнял ответственное партийное поручение.
- И потому рукав куртки измазан в губной помаде. - Тыча пальцем в
ярко-красную мазню, она попыталась ткнуть в нее мой нос.
Батюшки, когда же это я так неосторожно вляпался в ее губы? Не иначе
когда осматривал карманы и прочие укромные места. Красиво же я мог
влипнуть, прямо классически. Только подумать - куртка, побывав в снегу под
колесами, сумела сохранить такую гнусную улику. Ну, не несчастный ли я