"Михаил Петров. Гончаров и криминальная милиция (Гончаров) " - читать интересную книгу автора

травмопункт, где ему оказали первую помощь, после чего они вернулись на
место дежурства и дождались смены. Примерно в это же время приехал их
главврач и хозяин. Он тщательно осмотрел пострадавшего и решил, что у него
сотрясение мозга. Тут же вызвал машину и отправил его к знакомому
специалисту.
Рассказ самого Мейера это полностью подтвердил. Мне не оставалось
ничего другого, как извиниться и спросить адрес больницы, где находится
Сударкин.
Теперь, товарищ полковник, разрешите, я опишу фасад этого
зубоврачебного кабинета и его расположение. Это старое двухэтажное здание,
огороженное высокими бетонными плитами. На ночь двор наглухо закрывается
массивными металлическими воротами с внушительными запорами. Что там за
ними творится по ночам, никто ничего не знает, а если и знают, то только
жильцы трехэтажного дома, стоящего к забору торцом. Причем не все, а только
те, что живут на втором и третьем этажах.
Примерно год назад в "БАМе" произвели капитальный ремонт и
евроотделку. Это касается не только его внутренней части, но и наружной, по
фасаду. Весь первый этаж занимает Мейер, а на втором все еще трудятся
мастера. Рассказываю я вам обо всем этом не просто так. Вход в царство
зубной боли предваряет небольшой, но симпатичный портал, стилизованный под
теремок. А прямо над ним расположено окно второго этажа. Не знаю, какой
черт меня дернул, но, выйдя на крыльцо, я закурил и задрал голову наверх.
То, что я увидел, меня здорово озадачило. Скат портала-теремка не очень
крут, не больше тридцати градусов, и на нем по идее должен бы быть ровный
слой десятисантиметрового снега, примерно такой, как лежит на всех других
крышах. Но там я увидел картинку совершенно иного характера. Нет, снег
лежал, но был он весь перебуравлен, перепахан, а по самому коньку
основательно примят так, словно по нему кто-то недавно передвигался.
Почуяв неладное и подозревая, что меня водят за нос, я обогнул здание
и через тыловой вход поднялся на второй этаж. Там вовсю кипела работа, а в
комнате с окном, выходящим на крышу портала, женщины клеили обои. Пол они
затоптали до такой степени, что обнаружить там какие-то следы было мечтой
неосуществимой. Расспрашивать их тоже было бесполезно. Они только
недоуменно пожимали плечами и смотрели на меня как на идиотика, сбежавшего
из психушки. Прицыкнув на девочек, я открыл окно и перевесился вниз. Теперь
уж сомнений не оставалось: этой ночью кто-то передвигался по коньку терема
на пятой точке. Однако легче мне от этого не стало. Мало ли кто мог там
развлекаться? Заявлений-то ведь никаких не поступало. Наоборот, Мейер
заверил меня, что все нормально, все прекрасно.
Я уже собрался уходить, когда вдруг заметил, что из дома напротив, со
второго этажа, мне подает из окна знаки пожилая женщина. Примерно определив
квартиру, через минуту я стучался к ней в дверь. Старуха катается по
квартире в инвалидной коляске, зовут ее Зоя Филипповна Шутова. Подписывать
протокол она наотрез отказалась, но вот что она мне рассказала.
Вытащив диктофон, Лихачев нашел нужное место и включил
воспроизведение.
" - Знаете ли, товарищ капитан, в мои года старики сплошь да рядом
страдают от бессонницы, и в этом плане я не исключение, - послышался в
динамике ее надтреснутый, скрипучий голос. - Только не надо бумаг, не надо
писанины, я в таком случае ничего вам не скажу! Вот так-то лучше. И