"Михаил Петров. Гончаров и сатанисты (Гончаров #13) " - читать интересную книгу автора

для долгой беседы, к которой я был не расположен. А он тоже не мог
решиться, что-то останавливало его.
- Ну что ты мнешься, как вдова перед третьим абортом! - наконец не
выдержал я. - Или колись, или топай вниз по лестнице, я спать собираюсь. И
что это ты за парламентера мне выслал?
- Я не высылал, она сама потащилась. Я вообще ничего не хотел тебе
говорить. Ее идея. Не знаю, зря, наверное, пришел. Костя, мне нужна твоя
помощь, все-таки мы старые друзья, и, когда тебе было плохо, ты помнишь, я
выручал тебя, ты помнишь?
- Только давай не будем бить кулаками в грудь, пьяно вопрошая: "Вася, ты
меня уважаешь?" Я действительно помню, как ты тащил мое бренное тело после
нападения на меня дурака верзилы. Помню, но еще помню, с чьей подачи меня
вышвырнули из органов. Ты в курсе? Если нет, могу напомнить.
- Не надо, я потом ей всыпал по первое число.
- Ты всыпал, а Гончаров оказался на улице. Согласись, эти два наказания
неадекватные, ладно, ближе к делу, водка стынет, борщ киснет. Говори.
- Какие у тебя отношения с моим шефом?
- По-моему, ты видел сам, в каком настроении он от меня вышел.
- Ну, это частный случай, а в целом, я думаю, ваши отношения прекрасные.
- Я так не думаю, но говори конкретней, что ты из-под меня хочешь.
- Понимаешь, полковник мне предложил вакансию участкового, а если я не
соглашусь, то вообще уматывать из органов.
- Я бы на его месте это давно сделал. Оказывается, он совсем не глуп. А
я-то был о нем худшего мнения. И что же ты хочешь, чтобы я за тебя челом
бил, в то время как твоя идиотка рассказывает всему подъезду, какой я
нехороший мальчик?! Абсурд, Юрочка, давай лучше выпьем и забудем об этом
разговоре. Учти, красивый, хороший участковый тоже личность, даже сейчас.
- Да пошел бы ты на... - Резко вскочив, Юрка вихрем вылетел из квартиры.
А я наконец-то уснул, забылся дурным кошмаром. Я мчался по центральной
кладбищенской аллее, и из разверзшихся могил, открытых гробов на капот
моей машины гроздьями прыгали голые бабы. На их задницах и животах стояло
чернильное тавро 666.

* * *

В воскресенье, уже в девять утра, я стоял напротив церкви, с интересом
наблюдая за классной, отточенной работой нищих. Психологи, да и только.
Смиренная шеренга старушек стояла у самого входа. Стояли они молча,
скорбно протягивая высохшие птичьи лапки в ожидании подаяния. Иногда с
укоризной глядя на равнодушие проходящих прихожан. Юродивые и инвалиды
работали активнее, можно сказать, с элементами наглости. Особенно это
касалось юродивых. Назойливо, как мухи, они роились вокруг дающего,
стараясь выкачать медоноса до капельки. Похоронная процессия внесла в их
ряды совершеннейший ажиотаж. Особенно отличался жирный олигофрен
неопределенного возраста. Он до предела выворачивал нижнюю губу,
демонстрируя великолепную гниль зубов, и при этом умудрялся мычать что-то
нечленораздельное, понятным были только два слова: "Дайте денег". Его
внешность и умение себя вести имели успех. Уже к двенадцати часам он,
украдкой посмотрев на карманные часы, видимо, решил, что на сегодня
рабочий день закончен. Скользнув в узкий проулок, он побрел прочь.