"Михаил Петров. Гончаров влезает в аферу " - читать интересную книгу автора - Но они там... внизу... Как я?..
- Как хотите! Знать ничего не желаю. Все. До свидания. Я открыл дверь, ни секунды не сомневаясь, что это очередная подставка. - Константин Иванович... можно я на кухне у вас... пережду только, может быть, они уедут... Я хотела сказать... - Скажи в милиции. Иди туда. - Я буквально вытолкал провокаторшу за дверь и на прощанье с удовольствием пнул ее под зад. Потом закрылся на все замки. Только этого мне не хватало после всего происшедшего, и причем в двенадцать часов ночи. Открыв "свежую" бутылку "Морозоффа" и накапав из нее на сон грядущий, я с удовольствием поставил точку на этом деле, едва не оказавшемся для меня последним. *** Проснулся я в шесть утра. От доброго похмелья голова раскалывалась, что со мной бывало крайне редко. Грызло чувство вины, не знаю только перед кем. Перед Чио-сан? Возможно... Ночью мне то и дело грезились кошмарики в виде железного шкворня в руках у Чио-сан. Вперив в меня свои черные глаза, она мастерски огуливала меня по бокам и голове. Она била, а я кричал: еще, еще! Мазохист ненормальный. Как бы ей позвонить? Да у нее же телефона нет. Нет телефона, поэтому она вышла позвонить мне из автомата. Зачем? Чепуха какая-то! Без "Морозоффа" не обойтись. Съездить посмотреть, что там у нее, не ввязываясь при этом ни в какие остались. Только хорошо бы знать фамилию, а я не ведаю даже имени. Через фирму справляться опасно. Пойдем другим путем. Подняв в воскресный день полгорода, я к семи уже знал, что зовут ее Светлана Ким и проживает она в новом общежитии, в 233-й комнате. Отпустив Студента гулять, я отправился по адресу, почти наверняка зная, что ищу бесплатных приключений на собственную задницу. Допуск посетителей в коммунальное жилье был разрешен только с восьми утра. "Как в лагере", - думал я, осторожно обходя этажную блюстительницу порядка и нравственности, в сладком утреннем сне пустившую на бульдожьи щеки слюну. Тихой мышкой я поскребся в обезличенную дверь 233-го пенала. Но внутри была тишина абсолютная. - Стучи, стучи сильней, потаскун, дома она, - не открывая глаз, присоветовала спящая и обманутая мной дежурная. - Почему это потаскун? - А к ней другие-то не ходют. - Да нет ее, наверное, - поделился я опасениями. - А я говорю тебе, дома. Никуда не выходила. Как пришла в первом часу, так и сидит. Спит, наверное. Троим-то кобелям дай за ночь - поневоле спать будешь. - Да никого там нет, - возразил я, дубася кулаком под гулкий перестук сердца, раньше меня понявшего, что произошло. - Есть вторые ключи? - Ими не велено без причины пользоваться. - Когда ушли эти трое? - тряс я уже бульдожину, заставляя разлепить глазки-шильца. |
|
|