"Ральф Питерс. Поле битвы - Россия! " - читать интересную книгу автора

в чистое голубое небо.
Последнее утро казалось особенно ясным, и в воздухе, когда они
взлетали, все еще была разлита ночная свежесть. Они получили самое обычное
задание - патрулировать вдоль течения реки Луалаба в южном направлении в
сторону границы с Замбией. Никаких трюков в воздухе. Только вчера командир
эскадрильи строго-настрого предупредил всех пилотов после того, как один
лейтенант едва не угробил свой "Апач", пытаясь сфотографировать какое-то
животное, - он клялся, что гепарда. Так что предстоял день скучного полета в
строю, и не было никаких причин ожидать чего-нибудь необычного. Начальник
разведки эскадрильи даже перестал снабжать вылетающих информацией о
возможном местонахождении противника.
Тейлор пребывал в мрачном настроении и, что на него не похоже,
переговаривался по радио с подчиненными отрывисто и строго. Ему только
недавно сообщили, что один из его однокашников по училищу в Форт-Ракер почти
что близкий друг, служивший на главном командном пункте сто первой дивизии,
умер от болезни Рансимана. Как нелепо, ведь Чаки Моссу досталась самая
безопасная работа - катать старших офицеров на самом ухоженном вертолете во
всей дивизии. Чаки только недавно женился, порой был не прочь подурачиться,
и ему еще даже не исполнилось тридцати. То, что он умер, когда еще не
прозвучало ни одного выстрела, казалось глупым и несправедливым.
Сегодня Тейлору никак не удавалось сосредоточиться. Вспомнив Чаки на
сумасшедшей вечеринке в Панама-сити во Флориде, он вдруг мыслями перенесся в
постель своей старой подружки - Джойс Уиттакер. Совершенно сумасшедшая
бабенка. Он припомнил, как Чаки с банкой пива в руке смеялся по поводу
доносившихся до него звуков и заявлял, что старушка Джойс сильна энергией, а
не рассудком. Еще он вспомнил тело Джойс, блестящее от пота, ее закрытые
глаза... Тем временем под брюхом его вертолета миля за милей проносилась
пустынная, поросшая кустарником земля. Солнечные лучи начали пробиваться
сквозь затемненный щиток перед его лицом, и Тейлор снял спасательный жилет,
готовясь к неминуемому наступлению жары.
Не прошло и десяти минут после взлета с аэродрома, как экран радара на
вертолете Тейлора замутился и по нему побежали бледные бесцветные пятна.
Тейлор решил, что техника опять не в порядке, ибо даже в лучшие дни новые
электронные приборы на "Апачах-А5" отличались изменчивым нравом, а к тому же
пыль полевого аэродрома влияла на них далеко не лучшим образом.
- Один-четыре, говорит Девять-девять, - вызвал Тейлор ближайший
вертолет. - На моем радаре помехи. Осуществляйте наблюдение за горизонтом.
- Говорит Один-четыре, - раздался в наушниках взволнованный голос. - На
моем экране ни черта не разберешь. В чем дело?
Вдруг в разговор вклинился голос старшего уорент-офицера
<Уорент-офицер - в армии США промежуточный чин между сержантским и
офицерским составом.>, ветерана, летевшего над одной из замыкающих машин:
- Черт возьми, нам ставят помехи.
Тейлор сразу понял, что старый служака прав, и обругал себя дураком,
что не сообразил, что происходит. Заснул он, что ли? Никто не ожидал
враждебных действий.
- Всему звену, всему звену. Рассыпаться. Быстрее. Боевая готовность
номер один, - скомандовал Тейлор. В ту же секунду он увидел, как подчиненные
ему машины веером разошлись в стороны.
От экранов радаров по-прежнему не было никакого толка. Но в зоне прямой